Здесь, как и в случае с влиянием смартфона в целом, существует проблема измерения. В то время как уединение все еще редко учитывается, одиночество, наряду с цифровыми медиа, постоянно переводится на язык цифр. Так, согласно недавнему американскому исследованию о подростках, пользующихся интернетом, «в 2015 году одинокими чувствовали себя на целый 31 % больше восьми– и десятиклассников, чем в 2011 году, и на 22 % больше – двенадцатиклассников»[1118]. В предыдущей главе уже отмечалась ненадежность такого рода арифметики и подчеркивалась большая распространенность относительно незначительного «переходного» одиночества, когда люди обсуждают все более сложные стадии своей жизни. Есть также вводящая в заблуждение тенденция к проекции опыта узкой группы подростков на все население. Пожалуй, неудивительно, что в недавнем исследовании тех, кто пережил эмоциональный вихрь подросткового возраста и позднее сформировал долгосрочные интимные отношения, цифровым устройствам приписывается лишь второстепенная роль. В нем сообщается, что «10 % пользователей интернета, состоящих в браке или партнерских отношениях, говорят, что интернет оказал на их отношения „значительное влияние“, а 17 % – что „незначительное влияние“. Целых 72 % взрослых людей, поженившихся или начавших встречаться благодаря интернету, сказали, что интернет „вообще не оказывает никакого реального влияния“ на их партнерство»[1119].

В большинстве случаев, особенно среди пожилых людей, компьютеры и мобильные телефоны выполняют роль прежних коммуникационных технологий, помогая держаться правильной стороны линии, отделяющей уединение от одиночества. Довольствоваться отсутствием физической компании проще, если можно с легкостью установить виртуальный контакт с друзьями и семьей, что, согласно исследованиям, и является главной целью использования интернета[1120]. Цифровые медиа особенно полезны для тех, кто из-за недееспособности или других форм нездоровья не может покинуть дом и оказаться в компании других людей[1121]. Таким образом, это уже вопрос о неравенстве ресурсов: бедные и малообразованные стремятся овладеть относительно дорогим и сложным оборудованием.

Как и в случае с любыми эмоциями, одиночество приобретает со временем узнаваемую идентичность, даже если его черты меняются под влиянием исторических обстоятельств[1122]. Несмотря на действие широкого спектра культурных и материальных сил, мы все еще можем вести дискуссию с писателями, которые примерно в конце XVIII века уделили этой теме повышенное внимание. Цифровое настоящее оказывает влияние на нашу точку зрения. «По мере того как мы приспосабливаемся к развивающейся технологической среде, – отмечает Майкл Харрис в совсем недавнем исследовании на эту тему, – по мере того как мы реагируем на изменения в жилищных условиях, как вбираем в себя риторику и поэтику собственного времени, наше отношение к уединению продолжает меняться»[1123]. Эффект этих изменений, однако, заключается в возобновленном акценте на преемственностях. При всех спорах и несмотря на значительные сдвиги в полярности замкнутости и общительности, в опыте и практике уединения сохраняется узнаваемое ядро. Определение Циммермана: «склонность к самососредоточению и свободе» – верно и в нашем веке[1124].