Я прошагал пешком примерно четыре часа и не увидел вокруг ничего, кроме уже почти скошенных полей до самого горизонта; кроме неба, затянутого глубокими тучами, и крестьянских дворов на расстоянии одной-двух миль друг от друга, окруженных небольшими купами деревьев. Лишь один грузовик попался мне навстречу, пока я топал по этой (как бы бесконечной) прямой. И я не знал тогда, как не знаю и теперь, был ли мой героический марш-бросок благодеянием для меня или мукой[1112].

Я прошагал пешком примерно четыре часа и не увидел вокруг ничего, кроме уже почти скошенных полей до самого горизонта; кроме неба, затянутого глубокими тучами, и крестьянских дворов на расстоянии одной-двух миль друг от друга, окруженных небольшими купами деревьев. Лишь один грузовик попался мне навстречу, пока я топал по этой (как бы бесконечной) прямой. И я не знал тогда, как не знаю и теперь, был ли мой героический марш-бросок благодеянием для меня или мукой[1112].

Такие путешествия всегда требовали от странника способности сделать невидимыми тех, кто работал на земле, через которую лежал его путь. Теперь же пустота полей – мера не свободного пространства, а неостановимого замещения людей машинами.

Между тем, непоправимо скомпрометировано исследование экстремальной природы, которое долгое время было предметом массового увлечения и литературного прославления. Ни один из искателей приключений начала XXI века не полагает, будто путешествует в поисках первобытного рая. В лучшем случае они используют публичное освещение, какого только могут добиться, чтобы привлечь внимание к проблемам загрязнения окружающей среды и глобального потепления, которые не так заметны в городских обществах. Недавним вкладом в этот жанр литературы путешествий стала книга Дэна Ричардса «Форпост: путешествие на дикий край земли», которую открывает цитата из Джека Керуака: «Никому не следует проживать жизнь, ни разу не испытав здорового, даже скучного уединения в глуши»[1113]. Затем автор признает, что такое предприятие может быть оправдано лишь в одном случае: если оно используется для того, чтобы засвидетельствовать ущерб, причиняемый самым отдаленным уголкам планеты:

К добру иль к худу, homo sapiens – вид ищущий, потребляющий и уничтожающий. Сейчас мы вступили в эпоху антропоцена: люди разрушают планету. Возможно, для Земли было бы лучше, если бы мы прекратили исследования, чтобы человеческий мусор, отравляющий сейчас вершину Эвереста и морские глубины, не распространился на все части света. ‹…› Я считаю, что чем больше мы узнаём о нашем мире, чем больше мы его видим, чем глубже с ним взаимодействуем, понимаем его природу, тем больше вероятность того, что мы станем хорошими хранителями и в корне изменим свое эгоистичное деструктивное поведение[1114].