Однако кардинал Мармаджи, не желая поступаться своим мнением, порекомендовал отправить правительствам еще одно дипломатическое коммюнике, чтобы еще больше осветить тяжесть религиозных преследований.

После этого кардинал Пиццардо предложил компромиссный вариант, заключавшийся в том, чтобы придать коммюнике устную, а не письменную форму⁷³.

Тем не менее кардинал Мальоне остался непреклонен и отклонил оба предложения. Другие кардиналы, поворчав, все же высказали свое согласие относительно мер, которые следовало предпринять. Девять мудрецов собрали свои записи, затем по очереди поднялись со своих мест и покинули зал.

В свой кабинет Тардини вернулся опустошенным, но у него не было ни минуты, чтобы передохнуть. Он подготовил письменный отчет о заседании и на следующий день передал его в руки кардинала Мальоне, который отправился обсудить его с папой.

В воскресенье, 11 апреля, папа сделал следующие распоряжения, которые было необходимо передать нунцию Орсениго в Берлин. Прежде всего:

«1) он должен будет в письменной форме однозначно заявить германскому правительству, что его действия в отношении Святого Престола носили недружественный характер».

На дипломатическом языке это звучало очень категорично, больше, чем уведомление о простом оскорблении. Отказ немцев принять ноту почти приравнивался к объявлению войны.

Затем:

«2) он должен будет добавить, что Святой Престол в любом случае считает, что нота была отклонена».

В Риме считали, что высшее нацистское руководство внимательно прочитало ноту. Поэтому высказанная папой критика религиозных преследований, за которые несло вину германское правительство, неизменно оставалась в силе.