Для нас, однако, сейчас важнее не жалобы растерявшегося гения, которому не удалось отмежеваться от своей нации, но ответ его сестры, которая была специалистом по древне-греческой поэзии и преподавателем в Ленинградском университете. Вот как она описывает ситуацию в ответном письме Борису Пастернаку:

“По всем городам длиннотелой России прошли моровой язвой моральные и умственные погромы.

Люди духовных профессий потеряли веру в логику и надежду. Вся последняя кампания имела целью вызвать сотрясение мозга, рвоту и головокружение. Подвергают моральному линчеванию деятелей культуры, у которых еврейские фамилии.

Нужно было видеть обстановку погромов, прошедших на нашем факультете: группы студентов снуют, роются в трудах профессоров-евреев, подслушивают частные разговоры, шепчутся по углам. Их деловая спешка проходит на наших глазах.

Евреям уже не дают образования, их не принимают ни в университеты, ни в аспирантуру.

Университет разгромлен. Все главные профессора уволены. Убийство остатков интеллигенции идет беспрерывно…"

Борьба с “космополитами", а чуть позднее с “сионистами" в Московском университете велась еще более бесцеремонно и беспощадно, чем в Ленинградском, ибо за ней пристально следили ее тайный вдохновитель Сталин и невидимый режиссер Михаил Суслов, который после смерти в 1948 году Жданова стал верховным идеологом партии.

Кремль требовал, чтобы вся операция по очистке университета была произведена руками самих преподавателей, аспирантов и студентов. И хотя официально ее возглавлял пожилой историк Аркадий Лаврович Сидоров, именно университетская молодежь вносила в эту программную кампанию охотничий пыл, но двигал ею скорее энтузиазм карьеризма, чем фанатичной веры. Время революционного фанатизма осталось далеко позади, где-то в начале 20-х годов. А сейчас активное участие в разоблачении “космополитов", “сионистов", “врагов народа" и “агентов империализма" обеспечивало “разоблачителям" почетные и теплые места под солнцем сталинской эпохи. Почему-то именно на ее исходе, за несколько лет до смерти Сталина, — его эпоха казалась беззакатной, — не только ее палачи, но и ее жертвы не видели света в этом длинном-предлинном темном тунеле, не верили, что у него будет когда-нибудь конец.

Что касается студентов-карьеристов, таких, как Горбачев, то они родились уже в сталинское время, других времен не знали и были уверены, что оно будет длиться вечно, — нечто равное вере немцев в тысячелетний рейх. Когда сейчас говорят, что Горбачев принадлежит к по-слесталинскому поколению, забывают, что его юность совпала с агонией сталинской эры и оставила в его душе неизгладимый след.