На протяжении всего 1952 г. СССР продолжал воздерживаться при голосовании в ООН по вопросу арабо-израильских отношений. Это отчужденное молчание становилось все более зловещим. Наконец буря разразилась — хотя и не там, где этого ожидали. Мир был потрясен и возмущен начавшимся в ноябре 1952 г. в Праге показательным процессом по обвинению в “государственной измене”: из четырнадцати подсудимых одиннадцать были евреями. Процесс был не только антиеврейским, но и антиизраильским, и обвинение во многом основывалось на той роли, которую сыграли “израильские шпионы” в организации так называемого заговора Рудольфа Сланского, генерального секретаря Компартии Чехословакии, и его группы (Глава XIV. Кризис израильской демократии). Материалы обвинения и ход процесса детально освещались в газетах “Правда” и “Известия”, и при этом нигде не упоминались негодующие опровержения израильских официальных кругов. По сути дела, процесс Сланского стал прелюдией к разразившейся затем в странах социалистического лагеря буре антисемитских выступлений, которая по размаху не имела себе равных со времен Гитлера. В январе 1953 г. Москва поразила даже своих врагов и поставила в тупик своих друзей на Западе, сообщив о “раскрытии заговора врачей”, ставивших своей целью “путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза”. И вновь в списке арестованных по делу врачей преобладали еврейские фамилии; их обвиняли в связях с западными спецслужбами и “международной еврейской буржуазно-националистической организацией “Джойнт”, созданной американской разведкой”. Не обращая внимания на резкие израильские протесты, советские средства массовой информации развернули атаку на Израиль как на “главного подстрекателя антисоветских настроений во всем мире”. 5 февраля персоной нон-грата был объявлен израильский посол в Праге, через два дня — израильский посланник в Варшаве. А 9 февраля во дворе советской миссии в Рамат-Гане (Израиль) раздался взрыв. Причиненный ущерб был незначительным, и израильское правительство немедленно выступило с осуждением инцидента, но через четыре дня СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем.

Можно назвать целый ряд причин, объясняющих столь яростную ан-тиеврейскую и антиизраильскую политику. Одна из них — страх инакомыслия, преследовавший Сталина со времени его разрыва с югославским лидером маршалом Тито в 1948 г. Будучи малочисленной группой, которая, однако, имела широкие связи за рубежом, и особенно на Западе, евреи, подобно сторонникам Тито, представляли для советского правителя угрозу “уклонизма”. Израиль считался также “заповедником” старомодного, идеалистического троцкистского социализма, бывшего для Сталина еще с 1920-х гг. источником страха и ненависти. Еще одна причина — это, возможно, стремление использовать разжигаемый антисемитизм, чтобы отвлечь всеобщее внимание от проблем во внутренней экономической жизни. Антисемитские настроения Сталина, несомненно, в значительной степени усилились и благодаря паранойе, которой он, как известно, страдал в последние годы жизни. Несомненно также, что Сталин в 1950–1953 гг. все больше и больше опасался участия Израиля в военных действиях, которые могли предпринять страны Запада на ближневосточном направлении.