“Совет Безопасности… подчеркивая недопустимость приобретения территорий военным путем и наличие необходимости установления справедливого и долгосрочного мира на Ближнем Востоке, чтобы каждое из государств региона могло жить в состоянии безопасности…

1. Подтверждает, что следование принципам Хартии требует установления справедливого и долгосрочного мира на Ближнем Востоке, причем необходимо обеспечить выполнение обоих нижеследующих принципов:

(1) Вывод израильских вооруженных сил с территорий, оккупированных в ходе недавнего конфликта;

(2) Прекращение всех притязаний или состояния вооруженного конфликта, уважение и признание суверенитета, территориальной целостности и политической независимости каждого государства региона и их права жить в мире в безопасных и признанных границах, не опасаясь угроз или актов насилия;

2. Подтверждает также необходимость

(а) гарантированной свободы мореплавания через международные водные пути региона;

(б) достижения справедливого решения проблемы беженцев;

(в) гарантий территориальной неприкосновенности и политической независимости каждого из государств данного региона путем принятия мер, включающих установление демилитаризованных зон;

3. Просит Генерального секретаря назначить Специального представителя, который должен прибыть на Ближний Восток для установления и поддержания контактов с государствами, вовлеченными в конфликт, с целью выработки соглашения и содействия в достижении мирного и приемлемого урегулирования в соответствии с положениями и принципами настоящей резолюции…”

Резолюция была по-разному воспринята сторонами конфликта. Арабские страны подчеркивали, в первую очередь, такие ее положения, как вывод войск и решение проблемы беженцев. Израильтяне, напротив, уделили особое внимание отсутствию определенного артикля перед словом “территории” (в пункте 1.1 “Вывод израильских вооруженных сил с территорий…”), что позволяло им, равно как и американцам, интерпретировать это требование как “вывод с некоторой части, но не со всех территорий”. Кроме того, Израиль подчеркивал важность таких положений, как признание суверенитета и территориальной целостности стран региона, отказ от применения силы в регионе, гарантированная свобода мореплавания через международные водные пути и, наконец, назначение Специального представителя, который должен “выработать соглашение и содействовать достижению мирного и приемлемого урегулирования” — что означало, по мнению израильской стороны, окончательное урегулирование. В конце концов резолюция стала вполне приемлемым документом, подводящим итоги того, что было — если называть вещи своими именами — наступательной военной кампанией; более того, текст этой резолюции представлял разительный контраст со всеми теми нападками, которым Израиль подвергся после Синайской кампании 1956 г. Помимо всего прочего, на этот раз поведение большинства делегаций отражало новую атмосферу умеренного, но устойчивого оптимизма. “Резолюция № 242 Совета Безопасности ООН знаменует выход на новый уровень достижений международной дипломатии по отношению к ближневосточному региону, — писал Артур Лалл, бывший представитель Индии при ООН. — Никогда еще перспективы мира на Ближнем Востоке не были более благоприятными, чем в начале 1968 г.”. Точка зрения Лалла получила достаточно широкое распространение. Она была отнюдь не самой незначительной и уж тем более не последней из числа дипломатических иллюзий, связанных с надеждой на то, что у арабо-израильского конфликта может быть рациональное решение, достижимое путем переговоров.