Мировоззрение есть завершение укрепления в постоянстве засилья безусловного отсутствия постижения смысла в эпоху завершенной бессмысленности. О сущности понятия «мировоззрение» и его связи с современной метафизикой сравни доклад 1938 года «Обоснование современной картины мира посредством метафизики»[129].

«Мировоззрение» движется в русле, по которому следуют, словно темы в фуге, темы метафизики: оно знает «Идеи» и способствует их развитию и занимается из воплощению в действительность в «существовании» («Existenz»); идеи становятся у него «ценностями», и от «существования» (то есть здесь от наличествующего человека как субъекта «переживания») требуется занятие принципиальной позиции и оценка. «Мировоззрения» перерабатывают – как они как раз и предлагают себе делать – «понятия» и «положения» метафизики, не ведая его первоистока и ее границ. «Мировоззрения» мыслят «природно-естественно», они имеют свои масштабы-мерила в «жизненной практике»; оттуда же проистекает и их склонность к «биологии».

132. «Мистика»

132. «Мистика»

Вся и всяческая мистика есть граница, которая установлена самой метафизикой – еще для себя или против себя.

«Мистика» – только «в пределах», «внутри» метафизики, то есть в округе-окружнии ее сущностной сферы; отсюда часто склонность предпосылать началу западного мышления «период» «мистики», в который уже познается все, что впоследствии метафизика только возвышает-возводит в понятие (λόγοϛ). Если посмотреть не дело верно, мистику проектируют-набрасывают, уже идя от метафизики и в соответствии с нею. Этому соответствует та роль, которую сыграл в истории метафизики неоплатонизм, мистика Средневековья, а также мистика во времена детального развертывания метафизики нового времени и еще раз – в романтизме: Новалис, Баадер, двойственность проекта Шеллинга и негативная и позитивная философия.

Поскольку теперь через посредство соответствующего истории пра-бытия вы-рас-спрашивания истины пра-бытия метафизика преодолевается как таковая и исключается возможность применения метафизических понятий, спасаются, находя такой выход: называют мышление, сообразное истории пра-бытия, «мистическим»; и под этим подразумевается в то же время принижающая значимость констатация что это нечто неясное и темное, сибаритское погружения в одни только сплошные «настроения» – во всяком случае, некие порождения, которые никогда не были для «строгой» философии достойными того, чтобы их бояться, но от которых все же вынужден был предостерегать ученый надзор за исторически практиковавшимися занятиями философии Не замечают, что таким образом уже саму мистику делают разновидностью и уродливой формой метафизики, не поняв, в сущности, ни той и ни другой.