В актерском искусстве Бабанова действительно была первой и полноправной вестницей этого поколения.
6
Сама Бабанова в молодые годы едва ли задумывалась над скрытым значением своего только-только начавшегося актерского пути. Мало того, если бы кто-нибудь ей сказал тогда, а наверное и сейчас, об ее художественной «миссии» по отношению к своему поколению, она, по всей вероятности, сочла бы его за неумеренного любителя громких, «праздничных» слов.
В пору «Великодушного рогоносца», предоставленная самой себе, она просто играла свою роль как умела, строго придерживаясь установленных режиссером мизансцен, играла, страдая и мучаясь, как всегда в ранние годы, от сознания несовершенства своих художественных средств и всеми силами стараясь не выделяться из общего постановочного стиля мейерхольдовского спектакля.
Если судить по позднейшим высказываниям Бабановой, ее тогдашним идеалом мастерства актера современного театра было нечто подобное тому, что рядом с ней в «Великодушном рогоносце» с таким блеском демонстрировали ее товарищи по Мастерской — Ильинский и Зайчиков. Она тоже хотела быть «прокурором» для своей глупой и смешной Стеллы. Ей тоже хотелось «играть отношение к образу» и высмеять свою героиню как можно злее и веселее, приблизительно теми же средствами, какими это проделывали ее более удачливые партнеры со своими персонажами.
Мы уже видели, что Бабановой это сделать не удалось. Она так и не могла уйти от себя. К тому же Мейерхольд, к ее огорчению, и не давал ей материала для акробатических эксцентриад, что он охотно делал с Ильинским и Зайчиковым, подбрасывая им один за другим все новые и все более замысловатые трюки и полуцирковые «номера».
Тем больнее ее должны были ранить те рецензии на «Великодушного рогоносца», в которых кроме похвал по ее адресу отмечалась близость ее дарования к «психологическому театру». Особенно одна из них должна была сильно ее затронуть. Она была опубликована в лефовском журнале, и под ней стояла хорошо ей знакомая подпись того же И. Аксенова — ректора мейерхольдовских Театральных мастерских, где училась Бабанова. Автор статьи, отдавая должное таланту молодой актрисы, в то же время с сожалением отмечал ее склонность к психологическому решению образа.
В ту пору за спиной Аксенова — по крайней мере в актерских вопросах — стоял Мейерхольд. Это был его собственный приговор своей верной ученице.
Такая оценка искусства Бабановой означала, что Мейерхольд рассматривает ее как временного, случайного гостя в своем театре. А это было равносильно отлучению Бабановой от передового революционного искусства.