И в отношении к Комиссаржевской ее зрителей, в особенности молодежи, не было ничего от обожествления своего кумира, как это часто бывает с популярными артистками. Для них Комиссаржевская всегда оставалась удивительно простой, «своей», такой же, как они сами, только наделенной даром говорить от их имени со сцены. Незнакомые ей люди называли ее за глаза и в печати по имени — «Вера Федоровна», «Верочка». О Комиссаржевской «взвыли», писал Амфитеатров в некрологе об актрисе. «Жалко Верочку!..» — как будто он говорил не о прославленной артистке, а о молодой дебютантке, унесшей с собой в могилу несбывшиеся надежды{137}.
И хоронила Комиссаржевскую преимущественно молодежь. Свидетель ее похорон с удивлением отмечает в журнальном отчете, что в многотысячной толпе, заполнившей территорию Александро-Невской лавры и прилегавшую к ней часть Невского проспекта в Петербурге, почти сплошь мелькали молодые опечаленные лица. В этой толпе лишь изредка попадались люди более старших поколений.
«Развернутое ветром знамя!» — сказал о Комиссаржевской Александр Блок, признанный поэт тогдашней молодой России. И это действительно было так. Для многих современников Комиссаржевская действительно была «развернутым знаменем», как ни мало подходят такие торжественные слова к маленькой, хрупкой женщине с большими глазами, умевшей, в сущности, говорить только о себе, о своей судьбе в этом встревоженном мире, который шел тогда к новым, еще никому не ведомым историческим рубежам.
3
Самый приход Комиссаржевской на сцену был не совсем обычным. Она начинает свою жизнь в театре поздно, в том возрасте, в каком сценическая карьера у актеров и особенно у актрис достигает зенита. Свой первый театральный ангажемент Комиссаржевская подписывает, когда ей было уже двадцать девять лет.
До этого момента она просто жила в сфере личных событий, чувств и интересов, как пишут ее биографы, жила без особого дела и специальных склонностей, как обыкновенная русская барышня того времени: радовалась жизни, страдала от неурядиц в семье, любила, была замужем, пережила тяжелую драму обманутой любви, подобно Нине Заречной у Чехова в его «Чайке». В эту пору Комиссаржевская не помышляла сколько-нибудь серьезно о сценической карьере.
А между тем театр шел, можно сказать, рядом с ней с ее младенческих лет. Ее отец Федор Комиссаржевский был известным тенором Мариинского театра в Петербурге, а впоследствии театральным педагогом и режиссером. Это о нем с любовью вспоминает Станиславский в своей книге «Моя жизнь в искусстве» как о человеке высокой культуры и разносторонних знаний, называя его в числе первых своих наставников в больших вопросах актерского творчества и искусства вообще. Вместе с ним Станиславский создает Общество искусства и литературы, из которого вскоре вырастет Московский Художественный театр.