Вечером 27 августа мы встретились с Трубиным и договорились, что оставлять в подвешенном состоянии вопрос с Лукьяновым дальше нельзя, надо просить согласие на привлечение его к ответственности, и эта акция должна носить совместный характер, чтобы подчеркнуть единство мнений обеих прокуратур. Таким образом, 28 августа подписанное двумя Генеральными прокурорами ходатайство было направлено в Верховный Совет СССР.

Мы не могли знать, сколько времени потребуется на его рассмотрение, поэтому запланировали в течение ближайших дней некоторые следственные действия, в которых Лукьянов должен был выступать в качестве свидетеля. В этой роли он был уже допрошен в Кремле. Но Верховный Совет на удивление быстро «сдал» своего спикера. Заслушав прокурорское ходатайство, депутаты почти единогласно согласились его удовлетворить. Тем не менее мы решили следовать своим планам, действовать не торопясь.

29 августа наши следователи проводили обыск в кабинете Лукьянова в Кремле. Вернувшись в прокуратуру, они доложили, что Анатолий Иванович вел себя крайне нервно и даже нашумел на них: я, мол, вижу, к чему дело идет, так что нечего тянуть, давайте меня здесь арестовывайте, а если вы вздумаете проделать это у меня дома в присутствии моей престарелой матери, я вас в порошок сотру… Следователи к всплескам эмоций уже привыкли, поэтому очень спокойно и вежливо разъяснили ему, что с подобными «просьбами» нужно обращаться не к ним, а к прокурору. На том они с Лукьяновым в шестом часу вечера расстались.

А где-то в половине седьмого к нам в прокуратуру позвонил Трубин и сказал, что у него сердце не на месте после выступления Лукьянова на сессии ВС. Кто знает, что у него на уме. Он уже нынешнюю ночь провел в Кремле. Ведь Пуго, Кручина, Ахромеев покончили с собой. Где у нас гарантии, что с ним ничего подобного не случится? И есть ведь другой, тоже не располагающий к спокойствию, вариант: а вдруг существуют силы, настолько заинтересованные в его молчании, что не остановятся ни перед чем? Нам вовек не оправдаться, если произойдет что-нибудь непоправимое, поэтому надо его прямо сегодня арестовать. Да и некоторые союзные депутаты высказывают недоумение по поводу того, что Лукьянов все еще на свободе…

Мы попытались Трубину объяснить, что такая спешка не входит в наши планы, что с арестом нужно повременить, еще не закончена работа с Лукьяновым как со свидетелем, но Трубин слышать ничего не желал. Он был так настойчив, что мы его даже спросили, не дошла ли до него по каким-нибудь особым каналам информация, дающая повод для столь серьезных опасений. Трубин уверил нас, что знает ровно столько же, сколько и мы, но интуиция ему подсказывает, что с арестом не стоит медлить. В конце концов он и нас заразил своей тревогой.