Горбачев заблаговременно предупредил Кручину о своей отставке с поста Генерального секретаря и попросил привести в порядок трудовые книжки работников партаппарата, а также выдать им зарплату. Эта просьба осталась невыполненной. Слова «я уже отработал» относились не просто к конкретному дню 25 августа 1991 года — они подводили черту под всей жизнью.

Из показаний Евланова, офицера охраны КГБ

В воскресенье, 25 августа, Кручина возвратился домой в 21.30. Обычно он человек приветливый, всегда здоровается. В этот раз был какой-то чудной.

Я находился у входа в дом, на улице, когда подъехала его машина. Он вышел из машины, не поздоровался, ни на что не реагировал, поднялся к себе. Чувствовалось, что он чем-то расстроен. С утра вышел один человек, а возвратился совсем другой…

В тот последний свой вечер Николай Ефимович никуда из дома не отлучался, и никто, кроме старшего сына, Сергея Николаевича, его не посещал. В полночь дежурный офицер охраны, как всегда, закрыл дверь в дом.

Из показаний 3. И. Кручина

После 22 часов он велел мне идти спать, а сам собирался еще поработать. Около 22.30 он прилег на диван в своем кабинете и уснул. Я пошла к себе. Однако заснуть мне не удалось, так как на душе было неспокойно. Я не спала практически всю ночь. В 4.30 я посмотрела на часы и мгновенно уснула. Проснулась я от сильного стука в дверь. Когда я вышла из спальни, меня встретил сын Сергей и работники милиции.

Из показаний Евланова

В 5.25, находясь внутри здания, я услышал сильный хлопок снаружи. Впечатление было такое, как будто бросили взрывпакет. Выйдя на улицу, я увидел лежащего на земле лицом вниз мужчину… Немного поодаль валялся сложенный лист бумаги…

Это была одна из двух оставленных Николаем Ефимовичем записок: «Я не заговорщик, но я трус. Сообщите, пожалуйста, об этом советскому народу. Н. Кручина».

Вторую записку нашли в квартире: «Я не преступник и не заговорщик, мне это подло и мерзко со стороны зачинщиков и предателей. Но я трус. (Эта фраза подчеркнута — В.С.) <…> Позаботьтесь, пожалуйста, о семье, особенно вдове.

Никто здесь не виноват. Виноват я, что подписал бумагу по поводу охраны этих секретарей (имеются ввиду члены ГКЧП В. Стародубцев и А. Тизяков- В.С.). Больше моей вины перед Вами, Михаил Сергеевич, нет. Служил я честно и преданно.

5.15 мин 26 августа. Кручина».

Следственная бригада, работавшая на месте происшествия, установила, что перед смертью Н. Кручина не был подвержен физическому насилию и не уничтожал каких-либо бумаг. В квартире в целости и сохранности находились документы, в том числе и финансовые.