Вайлет передал дело самому безжалостному и беспринципному прокурору — Диего Ильдиго.

Кастер поднял все дела по Бостону и по брату заключенного, пытаясь с моральной точки зрения объяснить мотивы подозреваемого.

Оставалось лишь ждать главного свидетеля и саму жертву его преступлений Джилл Кэйтор, пробуждение которой я и Кастер, наконец, дождались.

— Девушка сегодня пришла в себя, — сообщила нам радостную новость её лечащий врач. — Она идёт на поправку. Ребёнок ещё в зоне риска, поэтому лучше её не волновать лишний раз.

Не волновать — легко сказать. Мы с Майерсом обреченно переглянулись.

— Как только все узнают, что она в сознании, сразу же начнётся цирк, — скорбно проронил Кастер. — Следователи, прокуроры и вся полицейская свора будет тут.

— Мы должны ей сказать, а не они, — чётко решил я.

Получив разрешение врача на посещение больной, мы вошли в палату.

Увидев нас, она слабо улыбнулась:

— Ребята…

— Привет, красавица, — поцеловал её в лоб.

— Здравствуй, Джилл, — Кастер взял девушку за руку. — С тобой, наконец, всё хорошо.

— Перепугала ты нас до смерти, — хихикнул я.

Она улыбалась, но в глазах явственно отражалось беспокойство и надежда.

— А Чейз? Он был в том доме…

Тут я опустил голову. Мне было сложно это говорить, как бы раньше я не репетировал, не тренировался, но сказать ей о нём язык не поворачивался.

Кастер в этом деле оказался сильней:

— Его здесь нет, Джилл.

— Его… его, — произнести свою догадку ей уже мешали дрожь и слёзы, накатившиеся на глаза, — арестовали?

— Да.