Мне очень трудно дышать. Возможно, от наплыва эмоций, а возможно, и оттого, что меня вдавливает в матрас горячее влажное тело. Оно совсем лёгкое, вряд ли тяжелее моего, но я задыхаюсь. Грудь стискивает стальной обруч, и у меня уже нет ни сил, ни желания о чём-либо думать. Сейчас всё моё внимание сосредоточено только на бледном лице Северуса, склонившегося ко мне. Я закрываю глаза, чтобы поймать и другие ощущения. Мокрый язык, двигающийся по моей ключице, руки, подхватывающие меня под бёдра, длинные волосы, которые щекочут подбородок и мешают вдохнуть свободно, когда попадают в нос. Но все физические ощущения перекрывает одно ясное и чёткое понимание: то, что происходит сейчас, правильно. Лежащий под Северусом, я правильный. И он, яростно целующий меня, тоже правильный. Ощущение полной гармонии и спокойствия наконец-то даёт мне возможность окончательно расслабиться и отпустить своё сознание туда, где нет места раздумьям, сомнениям, логике. Где нет ничего из так хорошо знакомого и привычного мне мира. Есть только я, правильный и счастливый. И есть только он, алчущий и жадный. Я невольно усмехаюсь, когда в моей голове проскальзывает последняя связная мысль: я кончу от одного только осознания того, что он со мной сейчас сделает. Но он слишком ненасытен, чтобы так просто отпустить меня.

Ощущения губ и рук на моём теле настолько пьянит, что я понимаю, что он со мной делает, только когда чувствую сильное жжение в анусе. И только спустившись с небес на землю, соображаю, что он протолкнул в меня сразу два пальца. Он растягивает меня ничтожно мало, недостаточно. Но, чёрт возьми, откуда он знает, что именно так я и люблю?!

Когда он входит, резкий приступ тупой боли заставляет меня инстинктивно дёрнуться и закусить губу. Он склоняется ко мне так близко, что мне удаётся разглядеть границы его чёрных зрачков. В его взгляде напряжение и лёгкая тревога. Но я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться только на ощущениях ниже пояса. Внутри я до сих пор испытываю тупую боль, но сфинктер жаждет трения, и я делаю нетерпеливое движение бёдрами навстречу. Боль и возбуждение только усиливаются, и у меня вырывается отчаянный стон удовольствия. Он понял меня. Он уже знает, что мне нравится. Он понимает, как я люблю. И мне остаётся лишь пожалеть, что это безумное ощущение боли и желания такое короткое. Он начинает медленно раскачиваться во мне, боль снова вспыхивает, но вскоре угасает, когда он входит на всю длину. Когда я чувствую прикосновение его яичек, у меня начинает кружиться голова. Сколько раз я мастурбировал, представляя себе его смелое настойчивое вторжение. Но реальные ощущения превосходят все мои ожидания.