Когда говорит Бог, никакого усилия нет – нет обдуманного сочинения стихов или намеренной живописи. В этом случае человек оказывается в состоянии некоего опьянения – он опьянен. Он утонул в Боге, и что-то проистекает. В этом случае поэзия, несомненно, является голосом чудесного, и в ней есть великая тайна. У нее вкус вечности. Это нектар.

И благословенны те, кто может источать такую поэзию и быть направляемым ею, кто может погружаться в эту поэзию, в поэзию такого рода и быть выразителем поэзии такого рода. Да, они благословенны.

Но есть и поэзия другого рода, которая не является голосом Бога. Это всего лишь человеческое творение. Это мирская поэзия. Какой бы прекрасной она ни была, эта поэзия несет на себе отпечаток человека, содержит все человеческие ограничения.

И эта другая разновидность поэзии может быть способом избежать подлинной. Она может быть бегством.

Ты спрашиваешь меня: «Поэзия – это голос чудесного или способ уклониться от приближения к источнику, чувственная форма промедления?» Вторая разновидность поэзии может быть избеганием. Возможно, вы боитесь совершить прыжок, боитесь полностью себя потерять и поэтому позволяете себе лишь несколько проблесков там и сям, а затем вы «с головой окунаетесь» в то, что вы называете творчеством. Вы рисуете, сочиняете стихи, создаете музыку – и теряете себя в «делании». Это может быть избеганием. Возможно, вы боитесь: вспышка молнии была слишком сильной.

Вы боитесь, что, если вы не окунетесь в свое так называемое творчество, окно может открыться снова. И кто знает? Возможно, вы не сможете сопротивляться искушению выпрыгнуть в него. Оно такое привлекательное, такое притягательное, оно просто затягивает в неведомое. Оно подобно вихрю, и настолько мощному, что ничто не сможет вас удержать.

Такое возможно. Другая разновидность поэзии, другая разновидность живописи и творчества может быть способом избегания творца.

Гурджиев разделял искусство на две категории: одну он называл объективным искусством, а другую – субъективным искусством. Объективное искусство – это искусство, проистекающее из человека, который прибыл, а субъективное искусство иллюзорно, призрачно. Оно происходит из человека, который крепко спит, которому только снится, что он бодрствует, – только снится, что он бодрствует. И конечно, когда вам снится, что вы бодрствуете, этот сон становится препятствием для пробуждения, поскольку вы уже считаете себя бодрствующим, и поэтому какой смысл думать о другом пробуждении? В своем уме вы уже бодрствуете, и поэтому вы продолжаете спать.