Господь Перший задал вопросы уже более громче, вкрадчивость покинула его голос, и он прозвучал весьма заинтересованно так, что махом перестав укачивать Еси, пробуждаючи, встряхнул. Девушка резво качнула головой, и, подавшись вперед, попросила спустить ее с колен. Димург незамедлительно подхватив подмышки, слегка приподняв, поставил молодую женщину на пол, подле трона. Неторопко ступив с места, Есислава, направила свой шаг вкруг по зале, с тем, обаче, припоминая красивые лица, мощные фигуры гипоцентавров, их обходительность с ней, и с задумчивостью ответила:

– Нет, они не могут быть не по нраву. Очень красивые, умные, сильные, весьма почтительны ко мне… Но они не любят людское племя. Видят в них только дурное. Словно не замечая светлой стороны человека. Однако, в любом живом создании присутствует как одно, так и другое, конечно, у кого как… Иноредь в одном перебарывают положительные качества, а в другом вспять только отрицательные.

– Наверно, гипоцентавры судят обобщенно о человечестве, а не об отдельно взятой личности, – протянул Перший, со вниманием слушая девушку, так как понимал ее мысли были дополнены Крушецем.

– Да, обобщенно о человечестве, – согласно отозвалась Есислава, и, остановившись в нескольких метрах от стены, степенно развернувшись, воззрилась в лицо Бога. – Они судят само человечество… По большому счету возможно гипоцентавры правы, но разве можно забывать об отдельных людях… о личностях… которые, – девушка прервалась, и, припомнив слова некогда сказанные Владелине Вещуньей Мудрой дополнила, – обладают сияющими душами… искрами, – поправила она свою взволнованную молвь в связи с узнанным. – Замечательные люди, каковые своими неординарными способностями, высоким нравственным началом осветят путь ступающим подле них. Лишь, как говорила царица белоглазых альвов, такие люди завоевывают внимание и заботу Зиждителей. Выходит Вещунья Мудрая была не права. Вы, Боги, смотрите в общем на человечество, точно также как и ваши ближайшие помощники. Для вас, как и для них, не существует отдельно взятого человека… личности… Ибо она, та личность, растворяется в месиве человеческого общества… пропадает… исчезает… теряется…

– Как пчела в улье, – также тихо проронил Перший, и, подняв руку с облокотницы, огладил перстами лицо, на доли минут прикрывая от девушки пробежавший по нему трепет.

– Или муравей в муравейнике, – вторила Господу Есинька, осознавая, что невозможно проследить за движением жизни отдельно взятого насекомого в бесчисленных галереях его жилища.

Невозможно… Да и по большому счету не нужно, понеже сам муравей, пчела, человек должен той жизнью и управлять. Есислава чуть слышно вздохнула, и сызнова тронувшись с места, много ровнее вопросила: