Драко спал — Снейп сразу после лекарства ввел ему в кровь сильное сонное зелье. Жар, наконец, оставил измученную светловолосую голову; болезнь залегла тенями под его огромными глазами и обметала сухой коркой прекрасные губы. "Мальчик мой нежный…"

Он был даже рад, что жена уехала. В конце концов, она была обычной французской дурехой, вышедшей за него замуж только потому, что ее отчаянно нищавшей семейке были нужны деньги. А ему требовалась красивая высокородная жена, получившая должное воспитание, способная родить ему сына. Красивого сына, разумеется. И конечно, жена должна была быть блондинкой — чтобы черная масть не испортила породу.

Чтобы мальчик был блондином.

Конечно, она была непроходимой дурой, но не все же сразу. Во всяком случае, у нее хватало ума не требовать от него больше, чем было оговорено в их сделке.

И все же были приличия, которые он не осмеливался нарушать в ее присутствии. Хотя бы потому, что многие из тех, кому она могла проболтаться, сочли бы эти нарушения извращениями или даже преступлениями… Потому-то его так радовали ее отлучки… Потому он был рад, что она наконец уехала.

Он нежно погладил Драко по щеке, снял домашние туфли и присел на край кровати, закинув правую ногу поверх одеяла. Он перебирал пальцами волосы сына и думал, какие же они мягкие — мягче, чем его собственные и чем волосы Нарциссы. Драко родился с бровями и ресницами более темными, чем волосы, и сначала это злило Люциуса, а потом он понял, что это делает его сына еще более красивым. Совершенным в контрастах. Люциус любил красивые вещи.

Он мерно покачивал левой ногой в такт своим мыслям, и вдруг его босая пятка коснулась чего гладкого и прохладного. Наклонившись, Люциус сунул руку под кровать — и выудил небольшой блокнот в кожаном переплете. Явно маггловская вещица, понял он, нахмурившись, и открыл блокнот.

* * *

Драко проснулся в полдень Рождества. Он чувствовал себя страшно слабым, но жар и тяжелые удушающие кошмары отступили. Память услужливо подсунула ему картины вчерашнего дня — отец, допрос, избиение, бегство матери, обморок. Дальше память давала сбои.

В горле обозначился знакомый комок.

— Все! Хватит реветь, — вслух сказал Драко.

— Действительно, — прозвучал насмешливый голос. — Давно пора.

Вздрогнув, Драко повернулся на голос. У камина сидел его отец, а на коленях у него лежал блокнот в черном кожаном переплете. И развернутый газетный листок.

— Ты носишь с собой фотографию своего возлюбленного, — задумчиво произнес Люциус. — Весьма трогательно. Занимательное чтение, — он провел указательным пальцем по переплету, — я читал и не заметил, как пролетела ночь и наступило утро. У тебя хороший слог, мальчик, можешь сделать на этом карьеру. Если ты начнешь писать любовные романы, юные волшебницы во всем мире сойдут с ума от восторга.