– Это вас огорчает? – поинтересовался Шосс.

– Откровенно говоря, да, – ответил Дартин. – По этим лайтфлаям нас должны были узнать в день сражения. Это был подарок, знак внимания. Вы напрасно сделали это.

– Полно, любезный друг! Поставьте себя на мое место, – возразил Клерик, – я смертельно скучал, и потом, сказать правду, я не люблю роклэндскую технику. Если все дело только в том, что кто-то должен узнать нас, то, право, довольно будет и кофров, они достаточно заметные. Что до флайта, мы найдем чем оправдать его исчезновение. Допустим, что мой повредили и он взорвался.

Дартин продолжал хмуриться.

– Досадно! – продолжал друг. – Вы, как видно, очень дорожили им, а ведь я еще не кончил своего рассказа.

– Что же вы проделали еще?

– Когда я проиграл девять против десяти, каково? – мне пришло в голову поиграть на ваш.

– Я надеюсь, однако, что вы не осуществили этого?

– Напротив, я привёл в исполнение желание.

– И что же? – опешил обеспокоенный Дартин.

– Я сыграл и проиграл его.

– Мой?

– Ваш. Семь против восьми, из-за одного очка… Знаете пословицу?

– Шосс, вы сошли с ума!

– Милый Дартин, надо было сказать мне это вчера, когда я рассказывал вам свои дурацкие истории, а вовсе не сегодня. Я проиграл его вместе со всеми принадлежностями, какие только можно придумать.

– Да ведь это ужасно!

– Погодите, вы еще не все знаете. Я стал бы превосходным игроком, если бы не зарывался, но я зарываюсь так же, как и тогда, когда пью, и вот…

– Но на что же еще вы могли играть? У вас ведь ничего больше не оставалось.

– Неверно, друг мой, неверно! – парировал Шосс. – У нас оставался этот алмаз, который сверкает на вашем пальце и который я заметил вчера.

– Этот алмаз! – заорал Дартин, поспешно ощупывая кольцо.