– И так как у меня были когда-то свои алмазы и я знаю в них толк, то я оценил его в тысячу сотых полноценного кредита.

– Надеюсь, – мрачно констатировал Дартин, полумертвый от страха, – что вы ни словом не упомянули о моем алмазе?

– Напротив, любезный друг. Поймите, этот алмаз был теперь нашим единственным источником надежды, я мог отыграть на него всё…

– Я трепещу! – потупился Дартин.

– Итак, я сказал моему партнеру о вашем алмазе. Оказалось, что он тоже обратил на него внимание. В самом деле, мой милый, какого! Вы носите на пальце звезду с неба и хотите, чтобы никто её не заметил! Это же невозможно!

– Заканчивайте, – сказал с безысходностью во взгляде и настроении парень. – Даю слово, ваше хладнокровие убийственно!

– Итак, мы разделили этот алмаз на десять ставок, по сто сотых каждая.

– Вам угодно шутить и испытывать меня? – спросил парень, которого гнев уже схватил за волосы.

– Нет, я не шучу, Торпеду в сопло! Хотел бы я посмотреть, что бы сделали вы на моем месте! Я две недели не видел человеческого лица и совсем одичал, беседуя с бутылками.

– Это еще не причина, чтобы играть на мой алмаз, – возразил Дартин, судорожно сжимая руку.

– Выслушайте же конец. Десять ставок по сто сотых каждая, за десять ходов, без права на отыгрыш. На тринадцатом ходу я проиграл всё. На тринадцатом ударе, число тринадцать всегда было для меня роковым. Как раз тринадцатого июля…

– К черту! – крикнул Дартин, вставая из-за стола. Сегодняшняя история заставила его забыть о вчерашней.

– Терпение, – успокоил Клерик. – У меня был свой план. Роклэндец чудак. Я видел утром, как он разговаривал с Мо, и Мо сообщил мне, что он предложил ему поступить к нему в услужение. И вот я играю с ним на Мо, на безмолвного Мо, разделенного на десять ставок.

– Вот это ловко! – вновь опешил Дартин, невольно разражаясь смехом.

– И вот благодаря десяти ставкам Мо, который и весь-то не стоит одной сотой, я отыграл алмаз. Скажите после этого, что упорство не добродетель!

– Клянусь честью, это очень забавно! – с облегчением выразился Дартин, держась за бока от смеха.

– Вы, конечно, понимаете, что, чувствуя себя в ударе, я сейчас же снова начал играть на алмаз.

– Ах, вот оно что! – вновь тень омрачила лицо Дартина.

– Я отыграл опять проиграл и снова отыгрался. Это великолепный ход, и я остановился на нём.

Дартин вздохнул так, словно у него свалился с плеч весь кабак.