Граф Молле успел отпрянуть к стене, отмахнуться кинжалом, выхватить шпагу и зашипеть:

— Ну, суки, кто первый?!

— А ну, стоять всем! — в комнату ввалились новые кавалеристы. — Лапки наверх и не жужжим! Уронили железо! Железо попадало, сказал!

С арбалетами, шпагами и кинжалами наголо они сразу брали всех на прицел. Глаза Молле было сверкнули, но быстро потухли — за первой волной в кабинет вошел еще один пожилой капитан — третья рота.

— Так-так-так… вот и наш граф Молле. Что же это вы, ваше сиятельство, так и не подошли, куда приказано было? Мы уж за полковником сами приехали, а тут оно вот так. Нехорошо.

Молле стоял под прицелом трех арбалетов. У него, как холодно отметила Лиля, дергался уголок левого глаза.

Капитан подошел к "коллеге", посмотрел ему в глаза, но больше ничего не сказал. Просто выломал у него из рук кинжал и шпагу. Граф Молле дернулся, но кинжал под глоткой удержал его от активных действий.

— Трус! Ты не можешь!..

Безымянный для Лили капитан быстро повернувшись хлестанул его шпагой по щеке. Хоть он и не вынул ее из ножен, но даже так он серьёзно рассек графу щеку, хлынула кровь. Молле схватился за щеку, зажимая рану. Лилиан, было, дернулась — но вирмане удерживали ее мертво.

— Мясо. — голос капитана прозвучал почти ласково. — Ты, никак, думаешь, что все еще человеком числишься? Я тебе рот открыть позволил?

— Лэйр капитан, — прозвучало от двери. — Аккуратнее. Он мне нужен.

В двери, как оказалось, держась за бок, стоял Ганц Тримейн.

— Вы бы, лэйр королевский представитель, отдохнули с устатку-то. — вежливо сказал капитан, не отрывая взгляда от графа. — А эту гниль мы сами приберем.

— Он МНЕ нужен. — повторил Ганц с нажимом. — Сильно нужен. Я его третий месяц жду. Только допрос, причем я — первый.

— Он наш! — ощерился капитан. — Эта кошка нам за Сапожника должна много, у нее стоко и нету!

— Потом. — поморщился от боли Ганц. — Потом. А пока — он мой. И чтобы он с лестницы пока не падал, и не порезался глоткою, решив по дороге побриться!

— Вы представитель правосудия! Вы видите… — вякнул Молле.

— А ты, плесень, — прошипел Ганц, развернувшись к нему. — Молись, чтобы про правосудие подольше не вспоминали. Тебе, по Уложению, положено в кипящее масло нырять. И это еще при хорошем поведении. А то можно и с холодного начать. Увести. Профос его заждался уже, а я позже… подъеду…