— Этого — серьезно посмотрел на него Рик. — Я и добиваюсь.

— А если они наемников подтянут, за это время? Это ж не дурачки из ополчения, это противник серьезный.

— Много, как ты помнишь из нашего плана окружения, не смогут.

— Хочешь чтобы я поменьше именно нашего народу перебил?

— Именно. Готовься, верный коннетабль Наш, на раннюю весну.

— Как прикажет Ваше Величество.

Осажденный лагерь

Осажденный лагерь

Капитан Трёй не собирался становиться капитаном. И уж тем более, не собирался вставать — пусть даже временно — на полк. Но… вот так вот оно случилось.

Пожевывая ус — скверная старая привычка — он ехал к графине Иртон и пытался что-то вспомнить на тему "Как вообще с благородными разговаривать". Получалось плохо, потому, что вспоминать было нечего. Все остальное он пытался выкинуть из головы — хотя-бы на эти три часа. Выходило так же, то есть никак. Выступили, так сказать, на все деньги.

Лилиан шла на это совещание как, наверное, шла бы на казнь. Она старалась держать спину прямо, а голову высоко — а на самом деле ей было страшно и тоскливо. "Мама, я не хочу, забери меня отсюда. Я отработаю с тобой два года, я не буду брать кардиологию и всегда буду мыть посуду…" Но никого не интересовало, насколько она хорошая девочка. Как же так случилось, что самым тяжелым для нее стали вот эти разговоры-совещания? И почему их все больше и больше?

Серый светлый зал, полированный стол красного дерева, высокие стулья. Даже красиво — свет полосами. Надо было все-таки сделать витражи — тогда было бы веселее. Н-да, и замок бы смотрелся ЕЩЕ дороже.

Собрались к полудню. Трёй как всегда решил сначала посмотреть, что и как будет. Хоть и баба их всех собирала, но говорила по делу, спросила всех как надо. Начали с Ганца Тримейна. Тот сидел, берег руку.

— Ганц, вы первый. Что вам удалось выяснить? Сидите…

— Недовольны вами были в лагере герцогском давно. Никто из задержанных не знает откуда возникла идея к вам ехать — но, вот поехали. Слава Альдонаю, шевалье полковник человеком был сдержанным — успели до большой крови разобраться.

— То есть они не знали, зачем ехали?

— Нет, не знали. Знали только, что у вас тут реки молочные, берега кисельные, а желуди на дубах золотые.