После туннеля дорога продолжалась, и я пошел мимо высокого ограждения – то ли стены, то ли забора, ведя по нему рукой и опасливо озираясь по сторонам. Уже смеркалось, и небо на горизонте было каким-то иссиня-желтым, исполосованным острыми облаками, словно все в шрамах и синяках.

Я был уверен, что у высоких каменных ворот сразу наткнусь на охрану. Но за воротами, почему-то не охраняемыми и не запертыми, а распахнутыми настежь, меня ждала совсем иная картина.

Весь огромный двор был усеян трупами. Часть из них, с широкими и плоскими лицами, с желтоватой кожей, приплюснутыми носами и раскосыми глазами, были в тяжелых темных кожаных одеждах с металлическими бляшками на груди; часть – смуглые, кудрявые и большеглазые – в светлых и полосатых многослойных тканях, с цветными тюрбанами на головах. Впечатление было такое, что это две отдельные группы, и что по какой-то неведомой причине они вдруг передрались между собой. Я не мог представить, что Маура в одиночку справился со всеми, тем более, что кольцо осталось у меня. Но, как бы то ни было, смерть мне пока не грозила.

Тихонько, на цыпочках, я крался мимо тел, тщательно вглядываясь в лица и опасаясь, что кто-то из врагов только ранен и вот-вот очнется. К счастью, тела моего хозяина среди них по-прежнему не было.

Я бы еще долго безуспешно плутал по холодным коридорам крепости, если бы случайно не заметил в углу в полумраке узкую деревянную лесенку, ведущую куда-то наверх, в открытое отверстие люка.

Сырая каморка была освещена одной масляной плошкой, свисавшей с низкого потолка. Плошка слегка раскачивалась от дуновения ночного ветра, влетавшего в крошечное зарешеченное оконце. В проемах между прутьями мерцали звезды. И было очень тихо, только тени плясали на грязных стенах под скрип цепи от светильника. А я стоял, боясь пройти вглубь каморки и увидеть там еще один труп.

Он неподвижно лежал на полу, тут и там забросанном соломой. Первое, что бросилось мне в глаза, была его нагота. Я обреченно приблизился, чувствуя, как ужас цепко сжимает горло.

На его виске виднелся багровый кровоподтек, и все тело выглядело сильно избитым. Двигаясь, как во сне, я заставил себя дотронуться до его руки. Она была горячей. Тут, к моей радости, он открыл глаза.

- Хозяин... – прошептал я в раскаянии. – Простите... Простите меня. Я не должен был убегать... Я должен был помочь вам...

- Руки... - слабо пробормотал он. – Развяжи.

Он с трудом перевернулся лицом вниз, и тут только я заметил, что запястья его были крепко-накрепко связаны толстой грубой веревкой, врезавшейся в кожу, а через всю спину тянулись длинные красные борозды от ударов кнутом.