— Не знаю, как долго мне позволят здесь быть. Бери всё, что нужно. Верю, что это — не простой сон, и что ты не загибаешься там сейчас в одиночестве.

Я присаживаюсь у корней на своём обычном месте, прижимаюсь к стволу спиной и затылком.

— Со мной произошла странная история. Ты не торопишься? Готова выслушать долгое повествование? Как же хорошо вновь уметь разговаривать… Ну вот, слушай.

Я устраиваюсь поудобнее, прикрываю глаза и воспроизвожу в памяти прошедшие события.

— Всё началось с того, что… у нас закончился учебный год. Был праздничный пир, наш директор выразил крайнее неудовольствие моим поведением в течение года… Ну да не будем о ничтожном. Нас, наконец, отпустили, я полетел к Луне и… нашёл её в очень плачевном состоянии…

Густая крона надо мной умиротворяюще шелестит — ровный ток магии из находящейся под нами силовой шахты заставляет листья постоянно шевелиться. Рядом на траве появляется свежесорванная виноградная гроздь. Как в старые добрые времена.

— … Представь себе моё состояние, когда я понял, что не могу сказать ни слова! Даже помычать — и то не получается. А дядя Вернон… — я вздохнул. — Знаешь, я ещё раз убедился, что он — нормальный человек. Только за сына боится.

Пересказ дневных событий — не всё, чем я обычно здесь «делился». В большей степени меня понуждали анализировать произошедшее, делать выводы и планировать дальнейшие шаги.

Отношение Дурслей ко мне и вправду поменялось в лучшую сторону после памятного инцидента. Для начала, выбросы прекратились: я теперь тратил магию в Замке. Это палочка детям до одиннадцати лет противопоказана, а вот собственная, «свободная» магия под присмотром опытных наставников не калечит ядро. «Наставник» у меня был: в Замке мне никогда не позволяли магически перенапрягаться или выкладываться до конца.

Но главное — я понял, что не являюсь ненормальным выродком. Что разноцветные струны, ленты и кружева вокруг — это не галлюцинация; что где-то существуют и другие люди, умеющие выплетать из этого, невидимого большинству окружающих «материала» и чудесные, и полезные вещи. Рационализм и запредельная для ребёнка сложность плетений, что предстали моему взору в Замке — вот главное доказательство объективности наблюдаемого явления. Никакая шизофрения не смогла бы выдумать столь стройную и целостную систему, постигать которую можно десятилетиями.

Я увидел своё место в этом мире. И цель на ближайшую перспективу — разобраться в этой красоте и научиться творить такое самому, одновременно с этим восстанавливая своё новое жилище. Обретение цели поселило мир в душе, мобилизовало распорядок дня и добавило терпимости к житейским неурядицам.