— Не одни, а со мной. Чего стоишь, открыв рот, кого ждешь? Ты слышал приказ. Исполняй.

— Слушаюсь, — произнес помощник.

— А, постой. Тут бумажка лежала, с паролем для входа в Центральное хранилище образов. Не видел?

— В верхнем ящике…

— Все, давай, Вася. Счастливо. У меня много работы…

Складовский несколько мгновений стоял на месте, растерянно моргая глазами, но ученый уже вернулся к клавиатуре. Консервация комплекса — экстренная мера, предусмотренная для экстренных случаев. Например — очередное нападение инопланетян.

Объявить консервацию мог только начальник станции — Павлов. Компьютер был настроен только на его биометрические данные. Не какой-то примитивный пароль — нет! На отпечаток ладони, скан сетчатки глаза и тембр голоса.

При консервации база закрывалась щитами из металла обшивки кораблей инопланетян, который оружие людей пробить не могло и который люди не смогли воспроизвести. Воспроизвести — традиционным способом. Но скопировать и распечатать — сколько угодно. Так что вероятность проникновения кого-либо стороннего на «Зарю-97» была ничтожно мала.

Лифт-шлюз отстыковывался, и… что происходило далее с полуторакилометровой трубой — никто вопросом не задавался. Скорее всего, она потонет, отрезав обитателей комплекса от внешнего мира. Останется единственный способ вернуться на поверхность — субмарина, спрятанная в недрах станции. Ее размер позволял вывезти все население и все имущество базы… но на самом деле всем необходимым имуществом были две телепортационных кабины и несколько жестких дисков с электронными образами.

Снять консервацию тоже мог лишь один единственный человек. Как ни странно — опять Павлов. Пожалуй, это был единственный объект на Паргарде, к которому не было доступа даже с президентским кодом.

— Работы много, — повторил Олег, закидывая дольки конька в кружку. — И один я не справлюсь.

Запиликал сигнал внешней связи и доктор, немного подумав, нажал кнопку приема.

— Слышь, ты, хрен ученый! — прорычал Чернов, глядя с экрана. — Ты там что творишь? Какая еще консервация? Ты что задумал?

— Ты сам сегодня все сказал… — произнес изобретатель. — Человечеству хана. На этой планете. Сдается мне, что спасти ваш мир уже невозможно. Так что я выбрал свой путь. Как мне кажется — более гуманный, более правильный. Впрочем, об этом буду судить не я, а потомки.

— «Заря-97» — это наша станция! Правительственная! Построенная на народные деньги!

— Так я о народе и пекусь. И я не забираю ее себе на веки вечные. Когда я отсюда уйду — сможете распоряжаться комплексом, как пожелаете. Если там, у вас, наверху, кто-то еще останется…