— Я сейчас же отдам приказ сбросить глубинные бомбы! — не унимался куратор.

— Да-да, бросайте, удачи, — усмехнулся Олег.

Не желая слушать отборные ругательства, недостатка в которых Виктор, как бывший военный, не испытывал, Павлов оборвал сеанс связи.

— Да, один я точно не справлюсь, — еще раз повторил ученый, допивая коньяк. — Да и пить в одинокого — это алкоголизм!

Ника проснулась с ужасной головной болью. В рту — словно табун лошадей прошел. Зачем же она вчера так наклюкалась? Ах, да… Эксперимент! Складовский убедил, что этот адский коктейль — всего-то очередной тест. Только что он доказал? Что переносить алкоголь в таких дьявольских смешениях лучше, чем с момента защиты докторской, Одинцова не стала?

Морщась от боли, едва не ползком, девушка добрела до синтезатора и сделала себе крепкий чай с лимоном. Голова прояснилась. Не совсем, но достаточно, чтобы заметить, что она превратилась в брюнетку! Ее перекрасили! Что бы это могло означать? Ее пометили, как копию?

— Кто я? — спросила Ника, глядя в пустоту.

Никто не ответил, что было вполне ожидаемо. Выпив еще одну кружку чая, девушка направилась в душ, как вдруг вспомнила, что комната напичкана камерами. Поразмышляв, не прикрыться ли, Ника решила, что не стоит. Все равно, кому что надо — все уже все видели.

Вместо этого, гордо подняв голову и выставив вперед объемную грудь, подопытная прошла в душевую, где устроила потрясающее шоу, медленно и тщательно намыливая себя, представляя, как сейчас, должно быть, охранники станции столпились у мониторов слежения, затаив дыхание, наблюдая за брюнеткой, скрипя зубами в бессильном желании. Такова была ее месть. Маленькая, возможно, где-то глупая, и, по-женски бессмысленная, но месть.

Освежившись, промокнувшись полотенцем, Ника вернулась в комнату и уселась за стол, ожидая кого-либо, кто отведет ее в лабораторию для следующих тестов. Но никто не приходил… Одинцова успела позавтракать. После — пообедать. Все еще никого! Что бы это могло означать?

В комнате не было часов и ни единого окна, чтобы наблюдать за движением солнца по небу. Впрочем, на глубине в полтора километра под толщей воды окно не помогло бы. Так что философ не имела представления, который сейчас день. Или время суток.

Скорее для того, чтобы занять собственный мозг, чем желая помочь устроителям Эксперимента, девушка начала рассуждать.

Кто же она? Оригинал или копия?

Ника прекрасно помнила свое детство. Родителей. Помнила, как они жили в бараке эвакуированных с Атлана. Помнила себя маленькой девочкой, которая, предоставленная сама себе, когда папа с мамой уходили на работу, начала читать книги. Потому что других игрушек не было. А она всегда ненавидела бездействие! Вот и сейчас Одинцова сидела и думала… думала, чтобы заняться хоть чем-то. А проклятый принтер печатал только еду.