– И об этом я тоже подумаю, – прошептала Гаота.

– Я про южную сторону! – оживилась Йора. – У самой южной башни как раз наш дом. Слева – половина дома девочек, справа – мальчиков. И ты там будешь жить. Мы живем на втором ярусе, а на следующий год, когда прибудут новенькие, переберемся на третий, и будем там все обустраивать!

– Обучение длится семь лет? – спросил Тис.

– Почему? – запнулась Йора.

– Но в доме же семь ярусов? – сдвинул брови Тис, отчего показался Гаоте жалобным и смешным. – Если каждый год перебираться на один ярус… То после седьмого года перебираться будет некуда.

– Ты ничего не понял! – замахала руками Дина, но Йора тут же поймала ее за руку.

– Во-первых, это моя сторона. Во-вторых, ты и вправду ничего не понял. На первом этаже маленький зал для упражнений и каминный зал, где можно учить что-то или просто поболтать. Конечно, если мальчишки не хулиганят и не придумывают какие-нибудь пакости. Но над седьмым ярусом есть еще крыша и очень просторный чердак, тоже разделенный на комнаты, хотя там пока и не топят. Но мы туда лазили. И получается… – Йора растерянно посмотрела на Гаоту. – Получается, что мы и в самом деле на седьмой год переберемся под крышу, а… потом мы куда?

– Там будет видно, – прервала обескураженную подругу Гаота. – Рядом с нашим домом хозяйство Орианта. Ну, он там хранит всякий инструмент и семена. Он выращивает разное и еще шьет. Хотя все время жалуется, что ему нужна швея. Хотя бы одна. Кстати, он муж Хилы. За хозяйством Орианта конюшня и небольшой скотный двор. Там коровы и свиньи. Немного, но есть, хотя Капалла тоже была бы не прочь, если бы у нее появился скотник. Или скотница. Потом вон та пузатая башня. Она называется сливной, и туда уходит вся гадость из уборных со всей крепости.

– По трубам, – таинственно прошептала Йора.

– И там иногда попахивает, – скорчила гримасу Дина.

– А еще там постирочная, – кивнула Гаота. – Но зимой мы ленимся ее топить и стираемся в помывочной. А рядом Кузнечная башня. В ней кузница и властвует там кузнец Габ. Ты еще познакомишься с ним. Он ведет у нас раз в неделю оружие и доспехи.

– И что дальше? – спросил Тис, не сводя взгляда с кузницы.

– Пошли, – зашагала к Орлиным воротам Гаота. – А то так и замерзнуть можно. Я покажу, что за воротами, а потом вернемся и просто обойдем все башни сверху вниз.

Они дошли до Орлиных ворот, которые Уинер не только оставил открытыми, но и, скорее всего по распоряжению Брайдема, приставил к ним четыре пары стареньких снегоступов, чтобы исследователи крепости и окрестностей не провалились в глубокий снег. Дина тут же принялась дурачиться, пытаясь забраться на самый высокий сугроб, а Йора, решив, что Гаота вместо нее рассказала про южную стену крепости, принялась описывать то, что скрывалось за западной стеной. Она что-то говорила про высаженные Ориантом кедры, которые за десять прошедших лет превратились в небольшой лес, про узкую Снежную пропасть, которая, конечно, не столько глубока, как Козлиная с другой стороны крепости, но столь узка, что в ней всегда тень, и поэтому попавший туда зимой снег или лед лежит там почти до середины лета, а Гаота не могла отвести взгляда от Тиса. Только через какое-то время, когда Дина уже успела нахватать снега в сапоги, а Йора перешла к рассказу про полуразрушенную Сторожевую башню, что стояла в отдалении от крепости, и про незамерзающий водопад на речке Дикой, что срывалась со скал сразу за башней, чтобы скрыться во тьме Снежного ущелья, про рубленный домик Орианта опять же у башни, где тот обитает летом, и про его огороды, Гаота поняла, что она не присматривается к Тису так, как хотел этого Гантанас. Она просто смотрит на как будто нездорового мальчишку, который не мается от скуки, не старается выглядеть внимательным, не думает о чем-то своем, а занимается делом. Он действительно слушает то, что ему говорят, и старается увидеть то, что ему показывают, и, судя по всему, видит больше, чем они трое, облазившие еще по первому снегу едва ли не каждый укромный уголок вокруг Стеблей, Дина так и вовсе едва не свалилась в Снежную пропасть. И еще, кажется, что он терпит какую-то боль.