– Я соткан из этой боли, – засмеялся Олс, и Тис бросился на него с мечом.

Глава двадцать шестая. Абисс

Глава двадцать шестая. Абисс

Их было более сотни – невысоких широкоскулых воинов в меховых одеждах, украшенных бисером. И сидели они на таких же невысоких северных мохнатых лошадках. У каждого воина имелось короткое копье с широким лепестком-наконечником и тугой клееный лук. Примерно две трети этого отряда тут же помчались к ближайшим скалам, чтобы не пропустить воинов Черного Круга, прочие остались разбираться со спустившимися в белой башни незнакомцами. Судя по тому, что лицо одного из оставшихся было шире прочих, а из-под бисера на одежде едва проглядывала сама одежда, один из оставшихся был старшим, вот только вождем или шаманом, Гаота понять не могла.

Без видимого удивления старший из северян выслушал то, что на его языке произнес Юайс, сполз с лошади, пересчитал принесенные горшки и снова с большим трудом забрался на лошадь, после чего выкрикнул несколько слов и в ожидании уставился на Пайсину.

– Чего он хочет? – спросила та.

– Лошадей продавать нам не хочет, – ответил Юайс. – Деньги ему не нужны, одежда ему не нужна, оружие ему не нужно. Ему нужна женщина со светлыми волосами. Все соседние племена завидовать будут. Хочешь стать его третьей женой? Он старший сын вождя.

– И много там таких вождей? – скривилась Пайсина.

– Без счета, – ответил Юайс. – Правда, под каждым вождем в каждом племени в лучшем случае человек по двести. И это со стариками и с младенцами. Да еще от племени до племени по сотне лиг. Он здесь за старшего, но с ним воины от пары десятков племен, если не больше. Не продаст он нам ни одной лошади. И уж прости, Пайсина, но тебя я ему тоже не отдам. И не просись.

– Не можешь ты понять, Юайс, девичьих устремлений, – покачала головой Пайсина.

– Чего-то я не понял? – прошипел на ухо Гаоте Бич. – Пайсина хочет к соладам, а Юайс не пускает ее? Она с ума сошла? От них же воняет! Они вон, летом по-зимнему ходят. Наверное, и не моются никогда.

– Откуда я знаю, чего хочет Пайсина? – сморщила лоб Гаота. – Я не понимаю по-соладски. Пока ясно, что Юайс вроде представляется как наш отец, а Пайсина – как мать. А мы пятеро их детей. И вот они хотят, чтобы он уступил им свою жену. У них каждое третье слово вроде снокское, но какое-то исковерканное.

– Точно так, – процедила сквозь зубы Пайсина. – У соладов такая тьма наречий, что без старого снокского они и между собой не разберутся.

– Посмотри, – толкнула Гаоту в бок Дина. – Посмотри на их пояса!

На кожаных поясах соладов, покрытых не только бисером, но и медными заклепками, лапками каких-то зверей, лоскутами и цветной шнуровкой, висели ножи. У сына вождя их было целых три. Вот только резьба на их костяных рукоятях и близко не могла сравниться с тем узором, что украшал нож Тиса.