Выходила из башни Хила всякий раз с таким лицом, как будто посетила мертвецкую. Подруги даже поначалу подкарауливали лекарку во дворе и засыпали вопросами – как там Йока, что она говорит и чем занимается, и Хила даже что-то пыталась рассказывать, мол Йока чувствует себя хорошо, но ничего не помнит о произошедшем, поэтому иногда плачет и сама расспрашивает, что случилось? Почему она представляет опасность для Приюта, почему ей нельзя выйти погулять и когда же все это закончится? Кроме этого Хила упоминала, что Йока продолжает учиться, потому что рядом с нею находится лучший из всех возможных наставников – сам Гантанас, и девочка даже сдает те же самые зачеты и проходит те же самые испытания, что проходят и остальные ученики, не исключая фехтования, хотя Крэйн вовсе не ровня таким мастерам, как Пайсина, Юайс, Домхан, Крайса или Фригра.

Но однажды Хила вдруг замолчала, оборвала свой рассказ на полуслове, окинула взглядом Гаоту, Дину и Йору и протянула им руку.

– Что это значит? – уставились девочки на руку немолодой женщины, которая повидала в своей жизни всякого.

– Ничего, – вздохнула Хила. – Просто рука. И у Йоки вашей тоже просто рука. Как у человека. И лицо, как у человека. И вообще она – по своей сути – маленькая девочка. Сколько ей?

– Так… – задумалась Дина. – Нам всем будет скоро по двенадцать, значит, летом ей стукнет одиннадцать.

– Дитя, – прошептала Хила, с трудом сдерживая слезы. – Маленькое несчастное дитя. И лапки у нее, как у… вашего Брайдика. Нежные, тонкие, почти прозрачные. Вот только внутри этих лапок – когти. Огромные. Куда там вашему Брайдику.

– Она разве имни? – поразилась Йора. – Она зверь, что ли?

– Нет, – прошептала Хила и, прежде чем уйти, добавила. – Она – боль. Может быть даже, слуга… Мне пришлось солгать ей. Сказать, что она больна. И может заразить других. Хотя, может, так оно и есть… Впрочем, ладно.

Хила махнула рукой и пошла прочь.

* * *

– Вот такие дела! – раздраженно запахнула курточку от сырого весеннего ветра Дина, потому что разговор этот был еще в самые первые дни весны. – И эту боль или слугу Гантанас собирается отправить к ее родителям.

– А что ты предлагаешь? – спросила Гаота. – Убить ее? Обрушить на нее тюремную башню? Столкнуть ее в Козлиную пропасть? Что?

– Не знаю, – процедила сквозь зубы Дина. – Но всякий раз думаю о том, скольких может убить она.

– А я ничего не знаю, что такое боль и почему Йока чья-то слуга, – вздохнула Йора. – Хотя мы с этой Йокой почти тезки. Может, не слуга, а служанка?

– Что делать-то будем? – спросила Дина.