– Потому что я не эсала, и не фир, – вздохнула Гаота. – Это же просто. Я не знала, как надо. И сделала это с мечом. И с одеждой. Да и прохладно ночью. Я же не ведьма.

– Это точно, – хмыкнула Дина.

– И я не уверена, что смогу это повторить, – прошептала Гаота. – Это было как… случайность. Непостижимая случайность.

– Или постижимая неслучайность, – заметила Деора.

– Ну ладно, – улыбнулся Ласай. – Сейчас перекусим и продолжим путь. У нас еще много дел. Но с сегодняшнего утра вы будете идти уже по другому лесу. По лесу, который вас принял. Есть какие-то вопросы?

– А у нас в Стеблях есть эсала или фиры? – спросил Брок.

– Деора? – посмотрел на наставницу Ласай.

– Может быть и есть, – улыбнулась она. – Но у эсала и фиров есть одно важное свойство. Они не склонны к возвеличиванию собственной мудрости. Пока не придет время узнать это, мы не узнаем.

* * *

Лес и в самом деле изменился. Все последующие дни, в которые небольшой отряд пробирался дебрями Бейнского леса по укромным звериным или еще каким тропам, Гаоте казалось, что она очутилась совсем в другом лесу. Не в том, который вставал молчаливой зеленой стеной за угольными поселками Амхайна. Не в том, на окраине которого фальшивый Гига ломал ветку. Не в том, над которым она взмывала, рассматривая древние башни и идущих на север врагов. Нет. Этот лес был другим. Он звенел птичьими трелями и журчанием светлых ручьев. Искрился солнечными лучами, особенно ранним утром, когда каждая капля росы – на листьях, на паутине, на траве, на ветвях становилась сама крохотной частицей солнца. Обнимал свежестью и укутывал дивными ароматами. Поражал зеленью травы и нежностью цветов. Щедро угощал ягодой и грибами. А когда через тропу перескакивала стая пятнистых косуль или в зарослях похрюкивала свинья с выводком поросят, не позволял схватиться за лук или нож, чтобы устроить себе ужин из свежего мяса.

– Доверие Бейнского леса трудно получить, но легко потерять, – повторял Ласай, а Гига, который без всякого сомнения все-таки являлся неисправимым болтуном, болтал что-то чуть слышно о том, что он уже терял его пару раз и никому не пожелает, потому как может и прорастал жгучей травой только из-за того, что напоминал ему лес об обманутом доверии. И о том, что сразу он почувствовал слежку за собой, а в последний день так и вовсе бегом спасался, даже улей один убрать не успел, только сковырнул оба с места, а потом уж прыгал через плетни и заборы. И о том, что нет ему дороги обратно в тот дом, да и не больно-то и хотелось, все одно это дом приятеля, что погиб в шахте под угольным обвалом, пусть будет светла его память.