— Так точно, господин генерал, — без капли улыбки ответили все трое, а Загоруйко добавил:

— Нас предупредили, кого именно мы будем сопровождать. Для нас это большая честь!

— Ладно, проходите в самолет, нечего столбами на виду у любопытных торчать, — проворчал Волошин, радуясь про себя, что в ведомстве его помнят и передают по цепочке фамилию бывшего Директора ИСБ. Морды, вон, довольные.

Откуда-то вынырнула симпатичная стюардесса и защебетала, чтобы господа располагались в салоне, как им удобно. Как только самолет взлетит, она принесет напитки, и хочет узнать о предпочтениях пассажиров. Мужчины переглянулись и дружно уставились на главное действующее лицо, от которого зависело правильное времяпровождение в воздухе.

Самуил Игоревич коротко усмехнулся, первым прошел по бархатистой синей дорожке вглубь салона, в котором, в отличие от обычных самолетов, не было кресел, но зато посредине красовался овальный лакированный стол темно-красного цвета с мягкими диванами рядышком и вдоль бортов. Повернулся к грациозно ступающей за ним воздушной красавице:

— Пожалуй, молодым людям немного коньяка с сопутствующей закуской, а для меня — бокал сухого «шардоне» с фруктами. Но только через полчаса, не раньше!

— Я поняла, — улыбнулась девушка и пошла закрывать двери. Видимо, пилоты уже были в кабине и ждали отмашки. Волошин со сдержанным выдохом посмотрел на стройные ноги стюардессы и аппетитную фигурку (с годами интерес к женскому полу у барона никуда не исчез), после чего стал намечать план мероприятий, чтобы мужики не отвлекались на раздражающие факторы.

Работать надо, а не на стюардесс пялиться.

— Все изучили меморандум? — спросил Волошин, оглядывая помощников. — Ничего непонятного нет?

— Так точно, господин генерал, — Загоруйко деловито перешел на официальный тон, и Самуил Игоревич снова очутился в своем прошлом, ощущая громаду организации за своей спиной. Теперь он был наконечником копья, бьющим в самую сердцевину гнили, окопавшуюся в тылу. Стряхнув наваждение, барон с недовольным видом кашлянул и раскрыл папку темно-коричневого цвета без каких-либо надписей и гербовых тиснений. Бумаги он еще вчера вечером переложил из императорской папки в свою, простенькую и неказистую. Незачем привлекать излишнее внимание и смущать собеседников. Обычно от таких папок люди приходят в ступор. А это потеря времени: пока убедишь их, что никакой угрозы герб не несет, пока сам сожжешь тысячи нервных клеток с такими впечатлительными особами….

— Все в курсе — это замечательно. Кто-нибудь может сказать свежую и дельную мысль?