— Я привязался к тебе, — прошипел он голосом Навида Мурзы. — И даже признался в этом. А ты, вместо того чтобы принять в дар безболезненную смерть, платишь мне оскорблением за мое признание. Теперь твоя гибель не будет такой безболезненной.

— Мне все равно, — прохрипел я.

— О, это ненадолго, — посулил он.

Внезапно мелькнувший между нами леденящий клинок фенрисийской секиры отсек ему руку до самого локтя. Я упал на пол вместе с обрубком, все еще сжимавшим мое горло. В лицо брызнула кровь или какой-то ихор, что тек в его теле.

— Отойди! — скомандовал Медведь и нанес еще два удара подряд.

Хорус в ярости и боли выкрикнул имя Медведя, но не получил над ним власти. Секира продолжала наносить раны. Изначальному Разрушителю не удалось подчинить себе Медведя, как и на Никее, когда он носил маску Амона.

Медведь страшно изувечил существо, скрывавшееся под обликом Хоруса. Одна рука была отрублена, бело-золотые доспехи пробиты в нескольких местах, и из них сочилась кровь, сбоку на голове появилась чудовищная рана. Черепная коробка была расколота, и из нее торчали белые осколки костей. Очередной удар вырвал часть щеки. У ног растекалась лужа крови.

— Скальд! — крикнул Медведь. — Теперь беги.

Я с трудом поднялся на ноги. Медведь поудобнее перехватил секиру и приготовился к следующему раунду. Лже-Хорус, дергаясь в конвульсиях, шагнул из загустевшей лужи крови и пошел к нему, оставляя на блестящем полу отпечатки ног.

— Беги, — поторопил меня Медведь.

Лже-Хорус ускорил шаг. Медведь пригнулся и широко размахнулся секирой, готовясь встретить врага. Но удара не получилось. Боль и злость, вероятно, придали сил этому существу. Оставшейся рукой он сбил Медведя с ног, а затем попытался добить упавшего Волка. Медведь перекатывался по полу, уворачиваясь от сокрушительных ударов кулака, пробившего пол в нескольких местах. Не имея возможности подняться, он перевернулся на спину и в таком положении попытался достать чудовище секирой.

На этот раз лже-Хорус перехватил древко огромной рукой, закованной в бронированную рукавицу. Затем он взглянул на Медведя и произнес зловещее не-слово энунции, после чего из горла чудовища хлынула кровь, смешанная с маслянистой жидкостью.

Вся секира сверху донизу мгновенно окуталась зеленовато-желтыми огоньками святого Эльма, которые в самые темные зимние ночи порой освещают верхушки деревьев и концы мачт. Пламя перекинулось и на левую руку, опаляя плоть Медведя, заставив его взвыть от боли. Лже-Хорус мстил Астартес за свою утраченную руку. Он был хищником, играющим со своей жертвой, прежде чем убить ее.