Его удерживал последний обрывок человеческого инстинкта, который вопил, что, покорившись Белой Наге, он навеки окажется связан службой ей.

И разве это будет так плохо…?

Все ее воплощения сгорали и перерождались, словно она постоянно стремилась достичь вершины безупречности. Звезда белоснежных волос, словно ореол, окружала глаза оттенка потворства своим желаниям.

Рэвен хотел заговорить, однако что такого он мог сказать божеству, что не оказалось бы банальностью?

— Говори и делай, что пожелаешь, Рэвен Девайн. Вот и весь закон. Ты волен отбросить оковы тех, кто сковывал твою волю и сдерживал желания. Все должны быть свободны позволить себе любые излишества! Выжимай досуха каждый миг ощущений и приблизишься к совершенству.

Рэвен силился поспевать за ее словами, каждое из которых било в голову изнутри, словно молот.

— Некогда человечество было свободным, Рэвен, оно было знатным и жило с честью. Эта свобода сама по себе ведет к достойным свершениям, но Империум вверг ваш род в оковы. Вас ограничивают, и ваша благородная суть борется за то, чтобы прекратить это рабство, ибо люди всегда будут желать того, в чем им отказано.

Смысл послания был столь прост, чист и ясен, что Рэвена поразило, что он не постиг этого раньше самостоятельно. У него в животе извернулась колючая злость, которую он ощущал перед Ритуалом Становления — мощный клубок болезненного отвращения, затуманивший его глаза слезами.