– Я не думала, что для твоего спасения требуется особое разрешение.

Женщины начали обмен резкими выпадами, постепенно повышая тон. С трудом сдерживаясь, Десмонд спокойным голосом перебил:

– Давайте… не будем. Хорошо?

– Если мы передеремся между собой, у нас не останется шансов остановить то, что сейчас происходит.

Он выдержал еще пару секунд, позволяя спорщицам немного остыть, затем предложил, чтобы каждый поделился тем, что ему было известно, и попытаться сложить эти сведения в общую картину.

Приняв молчание за знак согласия, он начал первым.

Пока Десмонд рассказывал о своих приключениях – как очнулся а номере берлинского отеля рядом с трупом сотрудника отдела безопасности компании Rapture Therapeutics, – обе женщины вели себя тихо. Он признался, что ничего не помнит и не имеет понятия, что с ним случилось. Что единственной зацепкой было зашифрованное кодом Цезаря сообщение «Скажи ей» и номер телефона.

– О чем ты должен был сказать? О начале эпидемии? Или чтобы я не ехала в Кению?

– Я и сам об этом думал. Мне кажется, я должен был удержать тебя от поездки в Кению. Похоже, я знал, что тебя готовятся похитить и что ты ко всему этому как-то причастна. Тебе задавали на корабле вопросы личного свойства? Не связанные с эпидемией?

Пейтон задумалась.

– Коннер спрашивал, когда я в последний раз говорила с отцом и братом.

– А что в этом такого? – спросила Эйвери.

– Их обоих давно нет в живых.

Эйвери бросила на нее удивленный взгляд.

Десмонд взвесил информацию в уме. Он не мог уловить связь с общей картиной событий, но она явно существовала.

– Еще Коннер спрашивал меня о матери. Она занимается генетическими исследованиями в Стэнфорде. – Пейтон запнулась. – Они потребовали выдать пароль к системам ЦКПЗ. Потом меня одурманили. По-моему, им удалось его получить.

Пейтон подробно рассказала, что еще произошло с ней на корабле. Когда она закончила, Десмонд продолжил свою собственную историю: едва он успел позвонить Пейтон, как на пороге появилась полиция, потом он прятался от розыска, попутно расшифровывая сообщения, которые сам себе оставил. Код вывел его на репортера «Шпигеля», тот согласился встретиться в кафе на Унтер-ден-Линден.

– Репортер сказал, что я – его источник. Якобы я пообещал ему предоставить доказательства существования сети корпораций и ученых, работающих над крупнейшим после Манхэттенского проектом. Проект назывался «Зеркало», и ему было суждено навсегда изменить облик человечества.

– Сходится, – заметила Эйвери.

– С чем?