– Заткнись! – а это уже Катя. Вот не ожидала поддержки с ее стороны.

На меня смотрело десятка три стволов. Страшно было до жути. Маленькая Саша в моей голове шептала: «Поворачивай! Опомнись! Они же будут стрелять!», но та, кем я теперь стала, знала, что повернуть нельзя. Марко не успеет вывести всех детей. У них только одна кружка с водой на всех. Те, кто стоит с автоматами в руках, уже стреляли и могут начать снова в любой момент. Я не вынесу, если на моей совести окажется хоть одна смерть тех, кто в меня поверил. За мной три десятка жизней.

Сделала несколько шагов, чуть разведя руки ладонями вперед, показывая, что в них нет оружия. Медленно шагала по траве босиком. За моей спиной садилось алое солнце и теперь, когда я отошла от амбара, ренегатам, приходилось щуриться. Мой тонкий силуэт для них был окружен алым сиянием.

Между нами всего десять шагов, но команды «огонь!» все не было. Я видела Дану и ее распахнутые от изумления глаза. Узнала еще некоторых, с кем сидела за одним костром и делила еду.

Сорвала на ходу ромашку. Белый цветок в руках как символ чистоты. Я не желаю зла.

Между нами метр. Стволов пять смотрит мне прямо в переносицу. Черные зрачки смерти.

– Влада больше нет, – сказала я тихо, и тут же, пока шок не перерос в ярость, добавила, – а за моей спиной дети, которых он приказал убить.

Лидер читал им лекции не о том, как надо уничтожать женщин и детей. Он говорил о свободе. Все люди передо мной не плохие и не злые. Им говорили про светлые идеалы и внушали, что они освобождают миры от страха. Они тоже хотят добра, только в своем понимании. Дети – неприкосновенны в любой системе ценностей.

– Опустите оружие. Мы никого не тронем. Просто уйдем.

– Вы убили его, – кричит кто-то, пытаясь накачать себя злостью настолько, чтобы решиться выстрелить.

– Его убили те, кого он создал. Дикие. Родители этих детей. Мы лишь пытаемся их спасти.

Тишина.

Я коснулась рукой с ромашкой автомата, чье дуло смотрело мне глаза и медленно отвела его вниз. Парень не сопротивлялся. Казалось, он даже был рад такому исходу.

Опустила пистолет Дана. Через секунду еще один знакомый. Это послужило сигналом для остальных.

– Спасибо, – сказала я и повернулась спиной. Делать это было очень страшно, мои лопатки обжигали десятки глаз. Сейчас выстрелить в меня проще всего. Но там, чуть дальше за мной на них смотрят детские глазенки. Наблюдают, как договариваются боги.

Когда я вернулась в амбар, детей уже переправили. Внутри остались только трое: Марко, неизвестный мне солдат и Катя, что опять смотрела на меня восторженными глазами. Рядом с ней всегда чувствовала себя неловко, как будто я для нее теперь где-то в разряде небожителей.