- Бывал, - соврал я, не моргнув и глазом.

- Поставили позорище в серьезном учреждение, - продолжал бурчать Мо. – Кому здесь эта угловатая херня сдалась. Могли бы на траволаторы разориться, или общий допуск к лифтам сделать. Ходи теперь, по лестницам этим… Это все тощая сучка с тридцать четвертого виновата. Приехала с дружеским визитом и вылила тонны говна: «что за блеклый вид, атриум – лицо отделения». Вот наш майор и расстарался, заказал произведение искусства сверх бюджета, а мы полгода без премии сидели.

Мо ворчал все то время, что поднимались на третий этаж по ступенькам. Тощую сучку помянул раз десять и лифты через слово, которые вроде как есть, и на которых «нельзя». Сами лифты я действительно обнаружил вместе с надписью «грузовой». Странно, что Мо туда не пускают. С его массой только на таких и ездить, а то, не ровен час, лестница обвалится.

- Наше крыло левое, запоминай! - буркнул он через плечо.

- Так рано еще, я пока итоговые не сдал.

Напарник остановился и посмотрел на меня из-под насупленных бровей. По дыханию было заметно, насколько тяжело ему дался подъем: на широком лбу выступили капельки пота, редкие кучеряшки волос прилипли к лоснящейся коже.

- Если не сдашь, будешь на моей памяти первым, кто умудрился обосраться на финише, - заявил он безапелляционно. И бросив грозное «пошли», закосолапил по коридору.

Должен признаться, внутри оказалось не так уж и плохо, как могло показаться снаружи. Не было и намека на санаторий для пенсионеров или среднеобразовательную школу. Вполне себе современная обстановка, ничем не уступающая виденному мною в тех же небоскребах.

Имелись и существенные отличия. В высотках коридоры были глухими: с полным отсутствием окон и чередою бесконечных дверей. Идешь по такому, и ощущаешь себя в подземном бункере: да - чистом, да - красивом, но бункере.

А здесь то и дело попадались залы с огромной панорамой, демонстрирующей виды на цветочные клумбы и фонтан во внутреннем дворике или стройные сосны, если речь заходила о противоположной стороне. Зоны отдыха были обставлены по образу и подобию родной казармы: кожаные диваны с креслами, под ногами ворс ковролина, а вместо барной стойки аппараты с напитками и снэками, которые, судя по ценникам, придется покупать. М-да, закончилась студенческая халява под названием: «пей, ешь – не хочу».

Люди практически не встречались, но отовсюду доносились приглушенные голоса и звуки. Здание было буквально наполнено жизнью, укрытой до поры до времени от глаз новичка. Стоило приподнять завесу и…

- О чем задумался, курсант? – неожиданно интересуется Мо.