И меня нехотя отпустили. После чего перевернулся и откинулся на спину, лишенный всяческих сил. Смотрел в бревенчатый потолок и слушал сбивчивое дыхание, свое и женское.

В комнате стояла невыносимая духота: два тела раскалили атмосферу до предела, а тут еще Валицкая закинула сверху ногу. Не прижалась мягко, как любила делать Кормухина, водя кончиками пальцев по груди, а распласталась по кровати, разметав гриву черных волос.

Все прелести госпожи психолога были выставлены напоказ, но не было в том и грамма пошлости. Наоборот, присутствовала особая притягательность в капельках пота, сбегающих по бархатной коже, в коротком бобрике волос на холмике, и в плоском животе, что ходил ходуном и по центру которого столь соблазнительно темнела вытянутая впадинка.

- Это было неплохо, - неожиданно ровным голосом произнесла Валицкая, словно мы оба только что не пережили марафон с длинным финишным спуртом. – Было неплохо, а под конец и вовсе хорошо. В тебе скрыт высокий потенциал, Петр, только его надо развивать, заниматься сексом на регулярной основе, а не кормиться, словно голодный зверь, раз в пятилетку.

Я молчал… Все ждал, когда она заговорит про недавний спор, про мои нелепые попытки целоваться. Ждал очередную серию подколов и издевок, но Валицкая больше не издала ни слова. Полежав с пару минут, встала и, плавно покачивая бедрами, направилась в душевую. Откуда вскоре послышался шум бегущей воды и пение. Да, она умела петь и делала это на удивление хорошо, так что хотелось лежать и слушать. Исполнение не оперной дивы, скорее сытой кошки, объевшейся сметаны и довольно мурлыкающей на разные лады.

«А сметанку-то из тебя выдавили, Петька, как из пустого пакетика остатки», - съязвил внутренний голос. Но этому лишь бы поныть: бабы нет – плохо, баба появилась – еще хуже.

«Так-то не баба, то Валицкая», - продолжил настырный внутренний я. – «Она хуже всякой ведьмы».

Что толку с собой спорить. Скинул обессиленное тело с кровати, перебирая ватными ногами добрался до балкона и распахнул дверь нараспашку. Снаружи дыхнуло прохладным ночным воздухом, пропитанным ароматами хвои и трав. До чего же хорошо!

Облокотившись на перила, прикрыл глаза, вслушался в звуки леса: легкий шум ветра в кронах деревьев, пение обалдевших от жары сверчков и вечно недовольное совиное: «угу»!

Подумаешь, разок без трусов вышел: так не на улицу же, на балкон, а кому не нравится, может отвернуть наглую пернатую морду.

- Красиво у тебя здесь: природа под окнами, луна светит, - Валицкая встала рядом, прижавшись теплым боком.