– Не волнуйся, пап, – ответил парень, не открывая глаз. – Всё получится.

– Очень на это надеюсь, – проворчал генерал. – Как бы я не относился к Егору, но терять своего единственного сына ради него я не хочу.

– Рина родит тебе много сыновей, – хмыкнул Рик и тут же пожалел о своих словах. Он открыл глаза и посмотрел на отца, чье лицо закаменело. На скулах коммандера задвигались желваки, и парень виновато произнес: – Прости, пап, я только хотел разрядить обстановку. Я тоже волнуюсь, так что неудачный шутки – это закономерно.

– Еще одна такая «шутка», и я поверну яхту на обратный курс, – холодно ответил Георг. – Я нахожусь здесь по двум причинам: первая – я не могу оставить тебя одного, иначе сдохну от тревоги и неизвестности, вторая – меня бесит, что мальчишка умирает страшной смертью за то, в чем его вины нет.

Именно в такой последовательности, Рик. Сначала ты, потом все остальные. Ты не один из многих, ты – единственный. Понял?

– Понял, пап. Извини.

– Забыли, – отмахнулся старший Саттор.

Они замолчали. Генерал всё еще сердился, Рик искал, чем можно сгладить неприятную ситуацию.

– Пап, – спустя несколько минут заговорил парень, – Ир Фолик надежен?

– Более чем, – нехотя ответил коммандер. Однако заставил себя расслабиться и бросил на сына взгляд. – Строннцы умеют отдавать долги, особенно когда это касается их жизни. Так что мое отсутствие на таинстве будет от всех скрыто. Фолик скорей даст порезать себя на куски, чем выдаст меня. Для строннца предать того, кто подарил ему жизнь – проклятие роду даже в посмертии.