Юля держалась бойцом, пистолет в руках держала уже более спокойно и уверенно, шла за мной чуть ли не след в след и зорко следила за обстановкой. Еще несколько раз нам приходилось затаиваться и пережидать. Зараженных было немного, бродили они поодиночке, бесцельно и неторопливо. Похоже, вирус не наделял их какой-то особой чувствительностью к звукам или запахам. Это упрощало наше положение, хотя такие остановки отнимали немало времени. Но тише едешь дальше будешь. Почти весь путь мы прошли благополучно, оставшись незамеченными. До конечной оставалось меньше двух кварталов…

Мы бежали, слегка пригнувшись, вдоль длинной пятиэтажки, когда из-за следующего здания показался одинокий шатающийся силуэт. Я схватил Юлю за руку, мы юркнули в удачно подвернувшуюся арку и прижались к стене. Через несколько секунд я осторожно выглянул из-за стены: зараженный медленно брел в нашу сторону. Путь по улице был закрыт, причем надолго. Обходить дворами было не менее опасно: машин там было меньше и укрытия при случае можно было и не найти, а зараженные могли появиться из любого подъезда, из-за любого гаража или даже куста. Но придется всё-таки рисковать — не ждать же полчаса, пока этот шатун пройдет мимо. Я повернулся к Юле и шепнул:

— Придется идти дворами.

Она кивнула, и мы направились к выходу из арки во двор. Но через пару шагов остановились как вкопанные.

Во дворе был детский сад. Обычный, с разноцветными стенами, утопающий в зелени деревьев. Не звенящий, как раньше, детскими голосами, но по-прежнему внушающий спокойствие и немножко ностальгии. Поэтому мы не сразу заметили, что сквозь решетку детсадовских ворот на нас смотрят десятки маленьких злобных глаз.

Толпа серолицых, изуродованных болезнью детей приникла к решетке, неотрывно следя за нами, замершими в ужасе от такого зрелища. Катастрофа застала их в садике, видимо, днем, при закрытых воротах. Наверное, кто-то из заразившихся взрослых перелез через забор и вскоре территория садика наполнилась маленькими хищниками. Я не знаю, как они до тех пор не разбежались оттуда, ведь перелезть через забор или пролезть под воротами для ребенка простейшее дело. Как бы то ни было, сейчас они были там и глазели на нас. Наверное, мало что может быть более жутким, чем ребенок, потерявший человеческий облик…

Один за другим дети начали открывать черные полубеззубые рты, издавая зловещие скрипящие звуки, от которых пробирало до мурашек. Мы, не сговариваясь, попятились назад. Тогда скрип перешел в оглушительный, режущий уши визг десятков глоток. Мы зажали уши, а дети, не переставая кричать, полезли через забор, толкаясь, давя друг друга и карабкаясь по спинам своих товарищей.