Она стащила с меня рюкзак, раскрыла его и проверила замотанный в тряпки ценный груз: всё было в порядке. Выдохнула и повалилась без сил в сиденье кондуктора, прижимая к себе рюкзак. Смотрела, как убегает под автобус дорога и мелькают бетонные заборы заводов. Я старался вести автобус прямо, гордился тем, как у меня это получается, и всё не мог протрезветь от прикосновения ее щеки…
16
16
Пока мы ехали, облачность рассеялась и стало солнечно, что еще больше подняло нам настроение. Дорога к военчасти ответвлялась от трассы в пяти километрах от края города и бежала еще пару километров по степи. Территория части была обнесена бетонным забором, на дорогу выходили большие железные ворота, которые, разумеется, были закрыты. В сложившейся ситуации военные, наверняка, держали оборону, причем не только от зараженных. И опасность поймать в лобовое стекло снаряд из гранатомета заставила нас остановить автобус на некотором отдалении от ворот, метрах в трестах. Мы оба вышли через водительскую дверь, чтобы оставить пассажирские закрытыми. Мало ли что, вдруг придется опять укрыться в автобусе. Юля с улыбкой похлопала теплый бок автобуса:
— Спасибо, не подвел!
Мы встретились глазами, я улыбнулся и сказал:
— Ты была права. Из тебя вышел отличный напарник, лучше любого солдата. Я рад, что взял тебя с собой.
— Это я тебя взяла, — Юля показала язык и рассмеялась, засунув руки в карманы джинсов. Я рассмеялся вместе с ней.
— Ну что? — сказал я, глянув в сторону части, — Пойдем?
— Подожди… — она вдруг шагнула ко мне, оказавшись совсем рядом, положила ладонь на мою щеку и заглянула снизу в глаза. Я замер от неожиданности. В ее глазах плескалось солнце…
В этот момент ослепительная боль пронзила мою правую икру, я словно услышал хруст разгрызаемых мышц. Я заорал от боли. Юля с криком отшатнулась: в мою ногу вцепился зараженный ребенок — серолицая и белоглазая девочка с двумя грязными бантами на косичках. Я повалился наземь, схватив звереныша за волосы и пытаясь от себя оттащить. Это причинило еще б