— Конечно. Спасибо вам, вы мне тоже уже как родные. Простите меня, но… Я не могу остаться. Спать не смогу потом, себя уважать не буду.

Юля стояла молча, уставившись куда-то мне в грудь и пытаясь сдержать слезы. Когда это перестало получаться, она развернулась и убежала во двор.

— Юля!.. — я только успел протянуть руку ей вслед.

— Иди за ней, чего стоишь, — проворчала тетя Лена, утирая слезы.

Юля стояла на берегу озера, на деревянных мостках, с которых вчера рыбачили мы с Николаем. Я вышел вслед за ней сквозь калитку забора огорода и остановился в трех шагах позади. Она стояла спиной ко мне, скрестив руки на груди. Ветра не было, и поверхность озера была спокойной, почти без ряби.

— Ты злишься? — спросил я.

— Злюсь, — тихо ответила она.

— Не хочешь, чтобы я уезжал?

— Не хочу. Но и отговаривать тебя не могу. Ты правильно делаешь, — Юля развернулась ко мне, лицо было заплаканное. — Мне просто страшно. Страшно, что ты не вернешься.

— Иди ко мне, — я развел руки и принял ее в объятия. Она положила голову мне на грудь, шмыгала носом и вытирала слезы.

— Я вернусь. Обязательно, обещаю.

— И больше никуда не денешься, да?

— Никуда, — улыбнулся я. — Я хочу остаться с тобой насовсем. Если ты не против. Я счастлив, что тебя нашел, Юля.

Она счастливо рассмеялась:

— Спасибо вирусу! — подняла голову и заглянула мне в глаза. — А ведь ты меня очень плохо знаешь…

— Я точно знаю, что с тобой не соскучишься, — мы посмеялись, не отрывая глаз друг от друга. — И я очень хочу узнать тебя лучше. А еще я влюбился в твоих родителей.

Юля улыбнулась:

— Да, они классные. Ну раз так, то у нас точно всё срастется. Ты, главное, возвращайся скорее, — она тихонько стукнула меня кулачком в грудь.

— Я ненадолго. Не буду гоняться по степям за последним зараженным. Может, неделю-две. Вернусь, когда пойму, что во мне уже нет необходимости.

— Я буду ждать. Возьми с собой телефон, может, связь восстановят, будешь звонить и писать.