— Честное слово, — сказал последний и молитвенно поднял руки, — честное слово, оно крутилось. Я отвернулся, хотел сесть за столик почитать, оборачиваюсь — оно уже еле-еле... Пол-оборота и остановилось. Я сразу понял, что это конец. Что теперь будет?

Телефонные аппараты в Паратове и Посошанске в этот день испытали нагрузку, не предусмотренную при их установке, провода, которые связывали их между собой, раскалились, звонки раздавались каждую минуту.

— Семи автобусов нет. Если хотите их выбить, позвоните в «Интурист»...

— Делегация Мексики уже прибыла в Москву...

— Приглашения артистам разосланы...

— Нужно организовать дополнительное питание... Нет, лягушек не будет. Диабетиков учтем...

— Секретарь просил срочно вас позвонить...

— Бронь на гостиницу была отправлена месяц назад. Как это — не удастся? Конечно, удастся. Вы не представляете себе, что значит сорвать...

— Да, да, нужно вызвать из Посошанска этого директора. С телегой и колесом только он один имел дело... Дайте ему свою машину...

— Посошанск? Дайте музей. Директора... Нет?.. Дайте квартиру. Не отвечает?.. Узнайте, где работает его жена... Соедините со школой.

Мария Гавриловна бережно положила три пальца на белые клавиши фортепьяно и утопила их. Слитный густой звук, пророкотав в чреве инструмента, выбрался наружу и волнами распространился по классу.

— Никита Пащенко? — спросила она не поворачиваясь.

— Си... — неуверенно раздалось за ее спиной.

В классе радостно фыркнули девчонки.

— Ну, положим, не си, а ля. Ля там есть. А еще что?

Она уловила ухом шуршанье протащенной по столу бумажки, обернулась и с укоризной посмотрела на третий ряд.

— Ми, — угрюмо произнес Пащенко.

— Подсказка. Так. С тобой, пожалуй, все ясно. Кто из девочек назовет аккорд?

Поднялся лес рук: