— А ведь было, было у меня предчувствие, что Лиманский тут ни при чем, — говорил Степану Пухов, пока они тряслись в служебной машине по степной разбитой дороге, приближаясь к городу. — Меня насторожили его динозавры, бермудский треугольник, грузинка в Москве. И как я не сообразил? Чтобы задумать и провернуть такую операцию, как продажа домиков в Солнечной долине, нужен современный ум, изощренность, масштаб... Кстати, я запросил тему курсовой работы Мещерякова. «Лазерные принтеры» — печать с помощью лазера. Тончайшая, доложу я, вещь! Впрочем, я забыл, ведь вы — гуманитарий, для вас мои восторги — темный лес. А как вы думаете, зачем Степняку было гулять по крыше городской бани? Да еще с разводным ключом в руках.

— Должно быть, скрывался там. На чердаке. Самый надежный запор — винт с тугой гайкой.

— Именно так!

Машина перевалила через кювет, качнулась в последний раз, и гладкий синий асфальт послушно лег ей под колесо.

Поднялись дома, замелькали газетные киоски, брызнул зеленью сквер. Подъехали к музею.

МИФ (от греческого μῦθος) — древнее народное сказание о легендарных героях, богах, о происхождении явлений природы. В первобытном обществе эквивалентен науке, целостная система, описывающая мир. Из мифологии вычленились наука, искусство, литература, религия.

Подходит к концу труд, который я добровольно взвалил себе на плечи. Впрочем, это еще и не сам труд, а первая прикидка, черновик, попытка привести в порядок то, что нам известно о событиях в городах Посошанске и Паратове. Так и осталось для меня мечтой побывать в тех степных краях, увидеть солнечный багряный восход над могучей рекой, заметить, как шевелятся на другом берегу похожие на волны ковыли, как плывут по воде кровавые струи от глины, комья которой то и дело срываются с подмытых волнами круч. А вечер над асфальтовой дорогой, шоссе, стремительно, как удар топора, разрубившее степь? Серой стрелой летит оно мимо чахлых посадок, которые местные жители называют лесом, мимо подернутого зеленой ряской озерца, мимо кургана, чья черная голова висит, как голова покойника, над ночной степью. Могильный холм... Восходит луна, и в боку горы высвечивается черное устье пещеры — грабительский ход... Так далеко от меня!

Вернувшись из поездки на Север, я застал город неизменившимся. Стоял апрель. Нагретые солнцем крыши дымились. С карнизов на тротуары срывались тяжелые, как свинец, капли. Над Адмиралтейством штопором вились голуби. На набережной было много народу, оранжевые от солнца трамваи неподвижно стояли на мосту. Люди смотрели в окна — шел запорошенный снежком лед. Я сидел у окна и писал, а потом оделся и вышел на улицу. Льдины плыли, подрагивая, стояли трамваи, на площади около огромной гранитной колонны играла музыка, толпа радостно смеялась. Была весна.