Вернулись без происшествий. Роберт взялся за лечение бродяжки, я и Джон раздали соратникам съестное — по три шоколадки каждому. Брюхо особо не набьешь, но с голоду точно не преставишься, а завтра устроим еще одну вылазку.

— Удивительно, — пробормотал Раннер. — Никогда такого не видел.

Я сел рядом и тревожно спросил:

— Что-то с Чарли? Она в порядке?

— Не то слово, — бывший солдат потер щетинистый подбородок. — Рана затягивается прямо на глазах.

Нет, до регенерации Комбата подруге было далеко, но за несколько часов сквозное отверстие стянулось, зарубцевалось и покрылось корочкой.

Девушка потянулась, сонно зевнула и открыла глаза. Первое, что она увидела после отключки — бледное перепуганное лицо. Тепло улыбнувшись, Чарли коснулась моего правого виска и легонько погладила прядь большим пальцем.

— Белая, — хрипло прошептала бродяжка.

— Ты о чем? — насторожился я.

— О твоей седине, парень, — хмыкнул Роб и хлопнул меня по плечу.

Я непроизвольно коснулся волос, будто седину можно нащупать. Испуг сменился растерянностью и замешательством, я перевел взгляд на костер и оцепенел, наблюдая за гипнотическим танцем язычков. Впрочем, ступор длился недолго — считанные секунды. Чарли взяла меня за руку и направилась к выходу.

Присев на валун, она развернула батончик сникерса и сунула в рот половину. Быстро прожевала и взялась за вторую.

— Возьми, — протянул ей свой.

— А ты?

— Мне хватит.

— Шпашибо.

Она поглощала сладости со скоростью офисного шредера. Неудивительно — столько сил потрачено на бой с роботом и последующее восстановление. Полминуты спустя под ногами девушки насыпалась кучка фантиков, а бледные губы сплошь покрыл талый шоколад. Подруга с хрустом потянулась и облизнулась, но в уголках еще осталась карамель.

Указал пальцем на рот.

— М? — Чарли приподняла бровь.

— Там… вытри.