– Вот, смотри, крест-то на мне есть, а у тебя совести совсем нет. Что ты пристала к людям как банный лист?

И, обращаясь уже к Кузьмину, ласково:

– И действительно, помяните отца, покушайте, а потом я вам всё отдам…

…Степан открыл глаза и сразу понял, что он не транспортабелен. Во рту было такое ощущение, словно там кошки нагадили, голова раскалывалась, а в животе подозрительно урчало.

– Кто-нибудь скажет мне, где я? – выдавил он из себя.

За его спиной раздался лёгкий смешок.

– Владимир? Это ты меня вчера накачал? Ребята, дайте мне аспирин, а не то я сейчас умру.

Через минуту чья-то рука протянула ему стакан с водой, в котором плавала таблетка шипучего аспирина. Выпив его содержимое, Степан начал приходить в себя и открыл глаза.

Он был на борту «Гольфстрима» и лежал на большом кожаном диване. За соседним столиком, не обращая никакого внимания на него, сидели Владимир и Виктор, внимательно рассматривая что-то через увеличительное стекло. Предупреждая вопрос Степана, Владимир, не отрывая глаз от своего занятия, произнёс:

– Стёпа, нам лететь до Москвы ещё два часа, так что можешь спокойно поспать, я тебя разбужу…

На следующее утро, когда группа была в бункере, Кузьмин после завтрака собрал всех в кают-компании.

– Во-первых, Степан, мы с Виктором благодарим тебя за то, что ты вчера принял огонь на себя.

Виктор не сдержался и заржал.

– Да ладно вам. Лучше расскажите мне, что вчера было, а то у меня в голове полный провал памяти, – незлобно поинтересовался Соболев, наливая в стакан минералку.

– Как тебе сказать, Стёпа?! Оказывается, мы не знали обо всех твоих талантах… – и тут, не сдержавшись, Кузьмин с Добрыниным заржали как лошади, попадав с дивана.

– Дураки вы! – подытожил Степан, не обращая внимания на поведение своих товарищей. – Я что, переспал там с кем-нибудь?

И снова кают-компания наполнилась оглушительным смехом.

– Когда закончите смеяться, позовёте, – обиделся Соболев, поднимаясь со своего места.