* * *
Уже десять минут Томилин распекал группу за непростительную самодеятельность, которую они предприняли в целях извлечения контейнера.
– Это просто уму непостижимо, чтобы боевые офицеры вздумали устраивать провокации подобного рода! Ты о чём думал, Кузьмин, когда организовывал свой план? Ты что, хотел подвести всю группу под монастырь? Мальчишка!!!
Прошло ещё не меньше пятнадцати минут, прежде чем Томилин успокоился, и разговор перешёл в русло рационального диалога.
– Покажите мне содержимое этого чёртового контейнера, – попросил Томилин, усаживаясь за стол.
И в ту же секунду откуда-то из-за спины Соболева появилась круглая жестяная коробка из-под леденцов середины прошлого века.
Получив коробку в руки, Николай Петрович начал аккуратно извлекать её содержимое на стол. Сначала он достал листок пожелтевшей папиросной бумаги с написанным от руки текстом, а следом за ним фотографию размером 5×6 сантиметров.
Текст был анонимный. В нём были проставлены даты и время посещения «узника». Нельзя сказать, что этого человека часто тревожили, зато фамилии посетителей говорили сами за себя. В 99 % случаев напротив даты стояла фамилия Берии, в остальных Эйтингона. Фотография была низкого качества, однако на ней было легко рассмотреть пожилого человека лет восьмидесяти с седой окладистой бородой, спадающей до самого пояса.
При виде этого старика у Томилина на лбу выступила испарина, и он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
– Николай Петрович, вам нехорошо? – участливо поинтересовался Кузьмин, подходя к шефу поближе.
– Нет, нет. Это совсем не то, что вы подумали, – отмахнулся новоиспечённый генерал. – Это совсем другое…
Он на минуту задумался и затем произнёс:
– Вы же ничего ещё не знаете, где я был и что я там видел. Садитесь и слушайте.
В «Особом архиве», где я пробыл более двух месяцев, мне запрещалось делать какие-либо записи. Поэтому вся информация, которую я там нарыл, хранится у меня в голове.
Первое: архив Берии, с которым я работал, ещё толком не разобран. Имеется, правда, несколько разделов, в которых поработали архивисты, но основная масса документов до сих пор лежит без движения. Разобраться во всей этой путанице было делом чрезвычайно трудным. Может быть, поэтому я и получил так быстро разрешение на его посещение, поскольку думали, что я там ничего не найду, а я взял, да и нашёл. И теперь у нас есть информация, на основании которой мы можем продолжить нашу работу.