Жгучим пламенем в кипучей крови разгорается баф «Праведный гнев», и мне стоит больших трудов погасить вспыхнувшее желание вступиться за друга. В мгновение ока сотни вариаций того, как можно поступить и к чему это приведет, проносятся в голове, пока не выстраиваются в конкретный и здравый план, где каждый пункт вбит стальным несгибаемым гвоздем – только так, твердо, без сомнений, и все будет хорошо. На все это уходит секунда-другая.

– Вы, кажется, на турнир собирались? – обращается ко мне охранник. – Еще можете успеть.

– У вас это нормально? – как можно спокойнее спрашиваю я, кивнув в сторону удаляющихся бандюков и Генки.

– Господа сами решат спорные вопросы, возникшие между ними, – отвечает он. – А что, какие-то проблемы?

В вопросе слышу угрожающие нотки и понимаю, что, стоит «возбухнуть», рискую не пройти фейс-контроль и завалить миссию.

– Никаких проблем, – я широко улыбаюсь. – Где можно пройти регистрацию?

– До конца зала и направо. Увидите, – не разжимая губ, объясняет охранник.

Бегу, стискивая коробку с фишками, которую Генка успел скинуть мне сразу, как завидел трех враждебных персонажей. И успеваю! Ребайный период заканчивается, но в перерыве все еще возможна поздняя регистрация.

Турнирные фишки отличаются от тех, которыми играют за обычными столами – в обмен на мои суммой на две тысячи долларов мне выдают десять по сто и две по пятьсот. Мельче нет смысла. На этом этапе турнира малый блайнд[28] повысился до сотни.

Специально обученная девушка сопровождает меня до стола.

– Вы можете оставить фишки и воспользоваться нашим баром, – улыбается она. – Сейчас объявлен пятнадцатиминутный перерыв.

– Спасибо! Я так и сделаю, – отвечаю я.

Накидываю пиджак на спинку стула и, стараясь не привлекать внимания, иду на выход проверить, как там Генка. Не думаю, что ребята совсем уж отморозки. Почти наверняка хотят просто припугнуть.

Выйдя, я оглядываю коридор, но не вижу ни друга, ни тех упырей. Два охранника, преисполненные сознанием важности возложенной на них миссии – не дать побеспокоить отдыхающих господ, – стоят каменными изваяниями, будто неактивированные големы.

– Уважаемый, – обращаюсь к одному из них, – а где мой товарищ?

– Кто? – снисходит до ответа один из них.

– Друг мой Гена где?

– А я знаю? – все так же, не разжимая губ, отвечает он.

Да ё-мое, ну что такое? На мне что, написано, что я голодранец и нищеброд? Вот как они сразу и с ходу определяют, перед кем гнуть спину, а кто тварь дрожащая? Чувствую, как начинаю закипать, но сдерживаюсь – сейчас не до разборок с охранником «третьего уровня социальной значимости». Еще недавно я и сам был примерно такой же, как он, «полезный» для общества.