Перерезаю скотч на Викиных руках. Она гнет кисти, разминает запястья, а потом обнимает, ревет белугой и плачет навзрыд. Меня самого трясет, и я тоже не выдерживаю, давая волю чувствам. «Ярость» и «Праведный гнев» уходят, накрывая жутким откатом и оставляя меня с Викой и слезами, которые я не в силах сдержать.

Меня поражает выдержка Вики – она не задает вопросов, не бьется в истерике, не требует объяснений. Моя женщина, кажется, понимает, что пока не время и не место. Еще ничего не кончено, и непонятно, что делать с Гречкиным. Оставлять его в живых нельзя. Кому полиция поверит – сотруднику мэрии или безработному мне? Да еще и в ситуации с мертвым полковником.

– Давай оденемся, – шепчет Вика, отстраняясь. – Я поищу, во что. А ты смотри, чтобы этот, – она показывает на чиновника, – не сбежал.

– Постой. Возьми, мало ли, – я протягиваю ей пистолет. – Он снят с предохранителя, аккуратнее с ним.

Пистолет Макарова модернизированный

Огнестрельное оружие. Калибр: 9 мм.

Прочность: 76 %.

Она с опаской берет ствол, пару секунд разглядывает его, задумчиво смотрит на Гречкина и оставляет нас наедине. Пока ее нет, я нахожу скотч и связываю мстительному гаду руки и ноги. Остатками ленты обматываю голову, заклеивая ему рот и глаза, оставив открытым только нос, чтобы дышал. Света он больше не увидит.

Вскоре Вика возвращается, уже одетая в свой деловой костюм, в котором ходит на работу, но босая – туфли, как и свою сумочку, она держит в руках.

– Сходи, умойся, там есть умывальник, – говорит Вика. – На тебя смотреть страшно. Фил, что они с тобой делали? Ладно, запах гадкий, но ты будто грязевые ванны принимал.

– Сеанс грязевых ванн, скажу прямо, затянулся… – пытаюсь отшутиться, но сам внимательно наблюдаю за ее реакцией.

Обнимая, я заляпал ее, но сейчас она в порядке – все смыла. Вика едва заметно улыбается уголком рта, но я вижу тревогу в ее глазах. Боже, как она может думать обо мне в такой момент? После всего, что эти твари чуть с ней не сделали…

В прихожей нахожу умывальник, рулон бумажных полотенец и наспех стираю с себя грязь. Потом мою руки, лицо, шею и подставляю голову под струю холодной воды, наблюдая, как стекающая в раковину чернота постепенно светлеет, а крупинки земли оседают на дне.

Тем же бумажным полотенцем обтираюсь, не экономя рулон, после чего возвращаюсь к Вике. Она сидит за столом в другом конце комнаты, подальше от дивана с отключившимся Гречкиным.

– Фил, оденься пока в это, – она протягивает мне добытое из хозяйского гардероба.