– А у тебя?

– Да! Довольны? Вы это хотели услышать? Все равно вам никто не поверит, гады! Пожалуйста, пожалуйста! Я категорически не переношу боль! – его рот искривляется, а сам Гречкин рыдает.

– Сколько?

– Чего… Сколько чего?

– Детей здесь бывало? Не торопись с ответом, Гречкин. Еще одна ложь станет для тебя последней.

Он морщит лоб, что-то считает, загибая пальцы…

– Не могу сказать точно. Шесть… может, восемь… Да они все равно никому не были нужны! Или беспризорники, или родители – алкаши! Да кто бы из них вырос? Преступники! Воры! Грабители! Да они…

– Где они?

– Не знаю! Честно! – он пытается встать на колени и стучит лбом о пол. – Я! Не! Знаю! Этим Шипа с Лучком занимались! Клянусь вам! Клянусь всем, что у меня есть!

Он не врет. Я чувствую запах апельсинов, но с легким привкусом аммиака.

Чиновник рыдает, вздрагивая плечами.

– Кто такие Шипа с Лучком?

– Хорошие ребята… Послушные… Исполнительные. Дим Димыч взял их на наркоте, но дело не стал заводить. За дозу делали все, что я им говорил.

– Так Дим Димыч тоже у вас любитель?

– Он больше по девочкам… Мы с ним вместе по одной теме работали, давно это было. Подружились… Хороший человек! Был… С пониманием относился…

– Прекрасный был человек, чего уж там. А того мальчика… Борю… Ты сюда вез?

– Да…

– Ты же говорил, только беспризорников привозили?

Неожиданно его голос крепнет, и он уверенно, даже зло, произносит:

– А нечего так безответственно к своим детям относиться! Тоже мне, мать!