Рич расстегнул пуговицу рубашки.

— Филипп… — начал Тихий.

— Что? — спросил Рич.

— Что «что»? — удивился Тихий.

— Филипп.

— Я говорил с коллегой, — инженер указал на очкарика, стоявшего возле Рича.

— Я думал, ты оговорился.

— Хватит, — сказала Татьяна. Похоже, громче, чем хотелось.

Ее лицо уже не было молодым и свежим. Казалось, Татьяна ждала чего-то дурного, что произойдет раньше или позже. Похоже, она была значительно старше, чем показалось Ричу.

— Что… — начал Рич, в большей степени себе самому.

Из-за этой жары он не мог толком думать. Ладони потели и тряслись все сильнее.

Что они сделали с его женой? И, добрый Господь, как ее зовут?

Еще одна машина; работала громче, чем остальные, ритмичнее и все быстрее. Точно собиралась взорваться. Его сердце.

Когда он пришел в себя, лицо Кароля Тихого размазалось в бесформенное рыжее пятно. Весь подвал растекался, плыл из-за серебряной фольги на стенах. Замешательство: пот и слезы раздражали глаза.

Рич не мог вдохнуть. Чувствовал, как трясутся у него руки, от опухших пальцев до самых плеч. Так сильно хотел сбежать отсюда, от всех этих людей. Ухреначить максимально далеко, к Кейт, сильной и спокойной. К миру, где ее волосы с утра пахнут шампунем и приготовленным завтраком.

Он почувствовал себя таким одиноким — без нее и среди всех этих людей. Начал плакать.

Инженер Тихий только молча взглянул на него.

— Что вы сделали с моей женой?

Они смотрели на него, делая вид, что не смотрят.

— С Кейт ничего не случилось, — сказала Татьяна.