Максимов стоял у бочки с жидким азотом и держал над ней коробочку с осколком.

— Если подойдете к двери, я брошу.

Пот капал с его лба в бочку и мгновенно превращался в лед. Бузунов обратился к Матлакову, не поворачивая головы:

— Что с ним будет?

— Он… он разрушится.

— Что ты хочешь? — Бузунов спустился и остановился у люка.

Ледяной пар поднимался из бочки с бурлящей жидкостью и охлаждал до рези лицо и глазные яблоки.

— Нет, не делай этого, — будто расслышав его мысли, взвыл Матлаков. — Ты погубишь нас всех.

Бузунов постучал дулом по стеклу люка.

— Володя, подумай о семье.

— Ничего ты им не сделаешь.

Максимов приоткрыл крышку ящика и наклонил над бочкой. Камень покатился в ледяную преисподнюю, но застрял в отверстии между крышкой и бортиком ящика. Его кончик висел над бурлящим ледяным вулканом.

— Нет, — взвыл Матлаков.

— Батя, не делай этого.

— Послушай брата, — Матлаков бежал по лестницам к бункеру. — Не делай.

— Батя, это же я, — брат дернулся, но Альбинос с напарником держали крепко. — Не делай этого, он мне нужен.

Напарник Альбиноса ударил брата коленом в живот.

— Не трогать! — взревел Бузунов на подчинённых громче выстрела.

— Я уничтожу его. Это единственный выход.

Брат сплюнул сгусток кровавых слюней.