— Матвей, он должен, — жёстко повторил Мун. — Ты знаешь почему.

Спецов сглотнул. Да, майор сказал им настоящий план. Но…

— Олег Кимыч, — прошептал Матвей. — Он не сможет… взорвать бомбу.

И Лазарева замерла.

— Что? — она встряхнула Бестужева, чтобы тот поднял голову.

Дмитрий взглянул на неё. Но глаза пустели, сознание по капле уходило вместе с кровью. Он молчал.

Анна всё поняла. Бестужев хотел остаться здесь! С самого начала! Поэтому он был так уверен, что команда сможет вернуться. Они вырвались бы под прикрытием орудий заправщика, и у них было бы время не по таймеру. Человек, оставшийся в зале управления прикрывал бы отход команды как можно дольше, а потом взорвал бы бомбу, когда шанс вернуться стал бы максимальным из возможных.

Лазарева осознала, что была права, подозревая, что Дмитрий не говорит ей правды. Но сейчас, в эту самую секунду, это не имеет никакого значения. Главное, что она здесь. Она рядом. Анна сильно прижала Дмитрия к себе.

— Я тебе не позволю, — зашептала она, — не позволю.

Матвей смотрел на Лазареву ещё мгновение, и перевёл сверкающий взгляд на Костю:

— Багиров, забирай их. И все уходите.

Олег вздрогнул, сглотнул пересохшим горлом. Костя напряжённо смотрел на Спецова.

— Посмотри на них! — Матвей показал на всех сразу. — Без этого симбионта Бестужев уже ничего не сможет, и Егору конец без него. Я могу это сделать. Бестужев должен моему брату!

В наступившей тишине тихо прозвучал голос Дмитрия:

— Так и есть.

Анна сжала его сильней:

— Бестужев, не смей.

Но тот прошептал:

— Костя, отдай ему…

Багиров думал. Егору жить секунды. И Дмитрий может умереть до того момента, когда надо будет нажать кнопку взрывателя. А Матвей предложил рокировку — убрать отсюда всех раненых и оставить одного здорового, чтобы точно смог доделать дело.